Фред Стюарт - Золото и мишура

— Черт возьми, Джо, ты ошибаешься! Тут полно земли, — и Арчер жестом щедрого хозяина показал вокруг. — Я понимаю, когда ты говоришь, что неправильно, если человек владеет землей. Но почему бы нам с тобой не играть по правилам белого человека? Мы смогли бы заработать денег и купить землю. Мы могли бы начать возделывать…

— Я вовсе не желаю быть фермером, — сердито прервал его Джо. — Я хочу оставаться тем, кто я есть — шоуни.

Он повернул к Арчеру свое выразительное ястребиное лицо, и в этот самый момент фермерский паренек из Огайо впервые постиг вдруг всю гнусность чудовищного преступления, содеянного белыми против краснокожих американцев.

Но он не знал, что сказать.

Вдали прокричала сова. При этих звуках жесткое выражение на лице Джо немного смягчилось.

— Помнишь, как я учил тебя разговаривать на языке зверей и птиц? — спросил он.

— Спрашиваешь!

— Эта сова, она ведь тоже частица Великого Духа! Она сказала сейчас: «Джо Тандер, продолжай путь на Запад. Ты еще не нашел свой дом».

— Но куда же еще западнее, Джо? Мы ведь и так уже пришли почти к самому Тихому океану.

— Да, знаю, — Джо рассеянно взглянул на оленину. — Думаю, мы можем уже и перекусить, Маленький Брат. А затем Джо Тандер будет спать. Путешествие было длинное, и Джо немножко устал.

Арчер плохо спал в ту ночь, все время просыпался, его преследовали кошмары. Во сне он видел, как Джо Тандер на своем Текумсе скачет по Великим Равнинам; Арчеру уже столько раз приходилось наяву видеть скачущего друга — лошадь и человек сливались в единое целое, гордое и потрясающе прекрасное. Арчер и сам скакал рядом с другом. Но вот Джо Тандер вдруг повернулся и помахал рукой. Лошадь Джо взвилась в воздух, и Джо на своем Текумсе полетел над кроваво-красными небесами, устремляясь к заходившему солнцу, а Арчер в недоумении глядел на него. В небе неожиданно появилась большая стая птиц, которые тоже летели на запад: орлы, гуси, ястребы, утки, даже несколько сов. И когда все эти птицы затмили небо, над головой Арчера пролетела отвратительная колдунья. Арчер понял, что это и есть Памола, злой дух ночи, та самая чародейка, которую в начале Времени покорил могучий охотник Глускап.

Памола была белой.

— Джо?

Арчер сел, протирая глаза. Несмотря на прохладу, сопровождающую восход солнца, он был весь в поту от приснившегося. Арчер огляделся. Сосновый лес был исполнен тишины, костер потух.

Джо рядом не было. Не было и Текумсе.

— Джо!

Арчер вскочил и устремился вниз по склону, в направлении того самого ручья, который они вчера обнаружили. Но и там не было Джо.

Восход солнца был великолепен. Небо казалось розовым и необыкновенно чистым. Вновь взобравшись по склону, Арчер оседлал свою лошадь и поскакал на запад.

Сорок минут потребовалось для того, чтобы достичь берега океана. Еще минут десять Арчер метался по пляжу, пока не обнаружил Текумсе.

— О Господи…

Он натянул поводья. Неподалеку от места, где стоял Текумсе, в волнах что-то виднелось. Подскакав туда, Арчер спрыгнул на песок. Пробежав несколько шагов и зайдя в воду, нагнулся.

— Джо… — прошептал он.

На воде лицом вверх покачивалось тело Джо. Лицо его было спокойным, умиротворенным: наконец-то он сумел обрести свой дом в Калифорнии.

Арчер осторожно поднял намокший труп и, прижав к себе, отнес тело на песок. Когда Арчер прижался губами ко лбу Джо, слезы потекли сами собой. Арчер поднял голову и взглянул на чистое небо Калифорнии.

— Великий Дух, — негромко воззвал он, — или Господь, или как ты там себя называешь, помоги мне отомстить за смерть Джо Тандера. Ведь наверняка я могу что-то сделать, чтобы прекратить всю эту несправедливость. Помоги мне, Боже, потому что я так любил Джо, он освободил меня из тюрьмы и научил, как жить в согласии и единении с природой. Не допусти, чтобы Джо умер напрасно!

Слезы текли у Арчера по щекам, в то время как легкий океанский бриз овевал его мокрое лицо и поигрывал одеждой мертвого индейца-шоуни.

Мелодия, доносившаяся из салуна «Белла Юнион» на Портсмут-сквер, исполнялась на дребезжащем фортепиано; внезапно к фортепиано подключились скрипка, аккордеон и труба — тот самый квартет, который когда-то нанимала Чикаго для развлечения посетителей кафе «Бонанза». Заведение Чикаго располагалось как раз за углом от салуна «Белла Юнион».

Был ранний вечер, и площадь прямо-таки кишела жителями Сан-Франциско. Город быстро разрастался за счет представителей самых разных народов, и потому сейчас можно было слышать не менее дюжины различных наречий. Люди были так разнообразно и ярко одеты, что даже Арчер в своем костюме шоуни не слишком-то привлекал взгляды зевак, хотя многие обращали внимание на его светлые волосы, светлую бороду и давно не мытую белую кожу. Хотя Портсмут-сквер все еще считалась центром города, однако эту площадь медленно, но верно относило на периферию городской жизни, делая весьма второразрядной, а по мнению иных, так и вовсе захолустной. Но все-таки газовые фонари горели, заведения работали, публика собиралась, и при обычных обстоятельствах прохожие непременно пялились бы на Арчера. Накрашенные шлюхи и обнаженные до пояса официантки, которых он смог сейчас рассмотреть через стекла кафе «Бонанза», возбуждали его молодую плоть. Однако, за исключением женщин, все остальное не произвело на Арчера решительно никакого впечатления.

Самоубийство Джо Тандера опустошило его. Только теперь, по прошествии некоторого времени, задним умом Арчер смог разглядеть признаки надвигавшейся трагедии: Джо все более и более замыкался в себе, все более мрачнел, все чаще разражался презрительными замечаниями в адрес белых, которых они встречали на своем пути. И все-таки сама трагедия явилась для Арчера полнейшей неожиданностью, и он не переставал себя укорять: во-первых, он чувствовал себя виноватым, будучи белым, а во-вторых, как друг Джо, испытывал также и личную вину за то, что не сумел предвидеть и, стало быть, ничего не сделал для предотвращения трагедии. Потерять единственного друга, того самого, который спас его рассудок и, вероятно, саму жизнь, вызволив из тюрьмы! Арчер был в отчаянии.

Тут он внезапно заметил вывеску:

«ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР «ДЕ МЕЙЕР И КИНСОЛВИНГ».

Эмма… Как-то она его встретит, что подумает о нем? Фермер в Сономе покатывался со смеху при одной только мысли о том, что Арчер может быть любовником элегантной миссис Кинсолвинг. «Действительно, смешно», — подумал Арчер. Он грязен, у него нет денег. Да и кто он? Осужденный преступник, сбежавший из тюряги уголовник!

Обойдя площадь, Арчер уставился на освещенные витрины магазина: меховые шубы, красивые платья, великолепная мебель, элегантные ювелирные украшения, товары для дома. Все это было так непохоже на предметы, окружавшие их с Джо Тандером. Арчер столько уже времени обходился без денег, что мир материальных благ как бы вовсе перестал существовать для него. Но хотел ли он жить в этом мире? А если Эмма стала неотъемлемой частью этого самого материального мира, хотел ли он тогда возвращения Эммы? Они были в разлуке практически два года. И все эти годы Арчер мечтал о той самой Эмме, которую знал во время поездки на речном пароходе. Вопрос в том, осталась ли Эмма прежней?