Сергей Панфилов - Батурино – гнездо родное

– Вы все же меня убили. Неужели, идя на это дело, вы не вспомнили о своей матери, о семье? Beликий Князь никогда никому зла не сделал. Вот Евангелие, читайте его. Я же пришла принести вам прощение Великого Князя – он не успел вам его дать.

Каляев, видя волнение прекрасной женщины, стоявшей перед ним, и сам ощутил в своей душе какое-то смутное волнение, непонятное ему. Стараясь сохранить спокойствие, он проговорил:

– Я революционер. И не нуждаюсь в религиозном утешении. Между нами и вами война. С каким наслаждением я уничтожил вашего мужа и кричал в лицо полицейским, бегущим ко мне, чтобы меня арестовать – «Долой царя! Да здравствует революция!" Я и сейчас могу повторить это.

– Да, – печально проговорила Елизавета Федоровна, – на войне противники смотрят в лицо друг другу, а здесь же было совершено нападение сзади, это не война, а трусость.

Каляев промолчал и отвернулся. Великая Княгиня положила Евангелие на стол и вышла из тюремной камеры…

Великая Княгиня просила Императора Николая Второго помиловать убийцу. .. Каляев, узнав о хлопотах Елизаветы Федоровны написал ей письмо, сообщая, что он не жалеет о содеянном, не хочет ни в чем каяться и просить помилования…

Суд приговорил Ивана Каляева к смертной казни через повешание. И все– таки, страшась смерти, он подал аппеляцию о пересмотре своего дела. Она была рассмотрена и отклонена.

В камеру смертников к Ивану Каляеву пришел православный священник. Убийца получил еще один шанс для покаяния и спасения своей души. Но он отказался им воспользоваться. Гордость сатанинская.

Приговор привели в исполнение. Иван Каляев был повешен… A бессмертная душа нераскаянного убийцы? Кто нарушал заповеди Божии – "не убий", кто служил своими делами сатане, тот и получает заслуженное – ад, вечную муку.

Гренадеры 5-го полка воздвигли на месте мученической кончины своего шефа большой, белый крест. К подножию этого креста люди, приходившие помянуть Великого Князя Сергея Александровича – мученика, клали деньги – копеечки, пятачки, гривенники, двугривенные… Жертвенные деньги собирали.

Елизавета Федоровна, ставшая шефом 5-го гренадерского полка, пожелала создать новый памятный крест. На пожертвованные деньги, в 1908-ом году, по проекту художника Василия Васнецова, был создан и поставлен на месте гибели Великого Князя Сергея Александровича Романова новый Крест из бронзы. У подножия Креста была выбита надпись – "Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят". А на Кресте стояла надпись – "Аще бо живем, Господеви живем, аще же умираем, Господеви умираем: аще бо живем, аще умираем, Господеви есмь. Вечная память Великому Князю Сергею Александровичу, убиенному 4 февраля 1905 года. Помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем"…

После смерти мужа Великая Княгиня стала удаляться от мирской жизни. Она полюбила уединение, молитву. Елизавета Федоровна с любовью взирала на образ Спаса Нерукотворного, украшенный драгоценными камнями. Эту икону подарил ей Император Александр Третий. На обратной стороне стояла надпись "Вербная Суббота 13 апреля 1891 года". Это день перехода Великой Княгини Елизаветы Федоровны в Православие. Она вспоминала крестные муки и смерть Христа. Но и Воскресение из мертвых тоже.

Великий Князь Сергей Александрович Романов высоко ценил творчество писателя Федора Михайловича Достоевского. Однажды он предложил своей супруге прочитать книгу "Записки из Мертвого дома". В этом произведении Федор Михайлович в художественной форме изложил свои воспоминания о каторге, которую он четыре года отбывал за совершенное им политическое преступление, сидя в Омском остроге.

Елизавета Федоровна приступила к чтению. Книга великого художника слова, мыслителя, оказала на нее потрясающее впечатление и стала побудительным стимулом к более ревностному отношению к делам милосердия. Это было при жизни любимого мука.

А теперь, когда Великого Князя не стало, ей захотелось посвятить свою жизнь служению ближним, Тому служению, о котором говорит Христос в Евангелии. "… ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне"… Это служение ближним во Имя Христа.

И Великая Княгинюшка решила создать обитель милосердия во имя святых сестер Марфы и Марии. Она хотела, чтобы сестры обители творили дела милосердия и в то же время, борясь со своими страстями, побеждали дьявола и совершенствовались духовно.

Матушка Елизавета на свои средства приобрела в Москве, на Большой Ордынке, усадьбу с четырьмя домами и садом. Был составлен Устав общежительной жизни обители милосердия. Святейший Синод утвердил сестер Марфо-Мариинской обители в чине посвященных в крестовые сестры. Они давали обеты. Первоначально в обители проживало 6 сестер. Потом стало 13. Дальше – больше.

9-го апреля 1910 года прошли чин посвящения Елизавета Федоровна и 16 сестер обители. Совершал его Епископ Трифон (Туркестанов)… 10-го апреля во время Божественной Литургии Митрополит Московский Владимир (Богоявленский) возложил на сестер кипарисовые кресты на белых лентах и знаки иноческого достоинства. Великую Княгиню же возвел в сан настоятельницы.

Взволнованная свершившимся, матушка Елизавета сказала сестрам обители:

– Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – мир бедных и страдающих.

В обители было два храма – во имя святых жен-мироносиц Марфы и Марии и в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Совершал Богослужения в обители и духовно окормлял сестер – священник Митрофан Серебрянский.

Марфо-Мариинская обитель милосердия начала свое благородное служение ближним. Сестры работали в больнице, помогали нуждающимся, посещали и утешали больных и бедных, заботились о брошенных детях, творили дела милосердия, за которые Господь обещал помиловать милостивых.

Кроме того, Великая Княгиня Елизавета Федоровна, после смерти Великого Князя Сергея Александровича, приняла пост председателя Императорского Православного Палестинского Общества. Работы хватало для всех.

К 1913-ому году Российская империя вышла на одно из первых мест в мире по уровню развития производства. Но вот печальный пародокс – чем люди в России становились материально богаче, тем слабей становилась у них вера в Бога. Большую лепту в разрушение православного мировоззрения внесла русская интеллигенция. Белинский, Добролюбов, Герцен, Чернышевский, Писарев, Бакунин, Нечаев, Лавров, Ткачев, Kропоткин, конечно же – Лев Толстой, отлученный от Русской Православной Церкви, и многие другие, вплоть до Ульянова-Ленина. Многие уже не признавали спасительность обрядов Православной Церкви, отказывались соблюдать посты, говеть, причащаться Тела и Крови Христовых, не верили в бессмертие души, в жизнь вечную, в воздаяние за гробом – по вере и делам. А некоторые обращались к Люциферу-сатане, видя в дьяволе элегантного джентельмена, готового исполнить любые человеческие прихоти – блуд, пьянство, чародейство, обман, сребролюбие и прочее. Людям страстно хотелось получить сиюминутное, а не заоблачное, здесь и сейчас!