Александр Польшин - Арт-директор

– Столько не живут, – с улыбкой ответил я.

– Ты все шутишь, – беззлобно отмахнулась Аня, подтянула пепельницу поближе.

Завибрировал телефон. Аня беззвучно выругалась, грациозно поднялась, нашла в сумочке мобильник, отключила звук, не глядя. Она знала, кто звонит, я, в принципе, догадывался. Ее муж, бизнесмен средней руки, находился в деловой поездке, в другой стране, и это позволяло не волноваться о стандартной для анекдотов ситуации «я решил вернуться раньше, дорогая». О нем я мало что знал – богат, вроде бы неплох собой, видел пару раз на фотографиях. Аня старалась тему не поднимать, я не настаивал. И хоть не особо жаловал женские измены, в моей голове давно закрепилась предельно простая истина.

В измене виноват не тот, кто изменяет.

В измене виноват тот, изменяют кому.

Не верится, правда? Понимаю. Очень хорошо понимаю. Хочется оправдывать себя, говоря, что она шлюха, раздвигает ноги перед всеми подряд, она тебя никогда не любила и не ценила, а ты, дурак, поверил. Или если ты девушка, думать, какой же он скотина, я отдала ему лучшие годы своей жизни, верила и доверяла, варила ему супы, приезжала, куда и когда он скажет, а он такая тварь, взял и изменил.

Вот только скажите, святые мои: почему же ты, парень, перестал за собой следить настолько, что у нее становится мокро между ног, только когда в фантазиях на твоем месте Брэда Питта? Отчего ты постоянно забываешь бриться, чистить зубы, одевать чистую и глаженую одежду, менять носки и пользоваться парфюмом? Думаешь, приятно, когда от тебя пахнет потом и мочой? А когда последний раз уделял ей внимание? Не словами «эй, ты че делаешь», а по-настоящему, с улыбкой, выбритый, чистый, одетый как с иголочки? Когда ты в таком виде подходил к ней сзади, обнимал и не нагибал, как похотливый баран, а дарил розочку, пусть свернутую из салфетки? Не помнишь? Конечно же, не помнишь!

Зато ты помнишь тот день, когда обнаружил смс от незнакомого парня у нее в телефоне. Помнишь ту минуту, когда на вопрос «что это», она потупила глаза и улыбнулась едва заметно, краешками губ. Помнишь свои ощущения от еще несказанных, но уже услышанных слов.

Но ты никогда не вспомнишь ее слез, без причины, когда она внезапно начинает плакать и страшно сказать, что чувства уходят. Ей самой себе-то в этом признаться жутко! Ты не сумеешь вернуться к тому моменту, как она мягко просила тебя пойти в спортзал, или не есть эту булку, или быть нежнее, или подождать, пока пройдут месячные… А знаешь почему? Потому что ты ничего этого и не запоминал. Ты видел только себя в отношениях.

Правда, стоит признаться, девушки тоже хороши. Ох, как они любят строить из себя жертв! И как же ее любят все утешать! Ой-ой-ой, мне изменили, я была хорошей, а он плохой! Я плевала на его мнения, я делала из него куклу, я заставляла одеваться, как мне нравится, говорить, что мне нравится и даже думать, что мне нравится, я видела в нем мальчика, маленького и не воспитанного, а он такой козел, ушел к той, что разглядела в нем мужчину! Я всего лишь просила его быть ответственным, покупать домой хлеб и молоко, писала ему сто раз, а он лег в постель к той, в чьих смсках слов «люблю» и «хочу» больше, чем знаков препинания!

А в постели… Я девушка приличная и не могу делать все эти пошлости, которые он так любит! Я не та шлюха, к которой он ушел, я не могу делать это ртом, это же так противно, настоящие леди этого не делают! И нагибаться, как он просит, тоже не могу, что я, собака, что ли, или животное какое-то! Моя мама говорила, что если парень хочет быть с девушкой, он будет делать все, и что для уважающей себя женщины любимая поза это лежа на спине! А мама у меня умнаяя, хоть я никогда не знала отца и мужчин у нее с моего рождения вообще не видела…

Брр. Меня аж трясет от напыщенного сверх меры эгоизма брошенных мужчин и женщин, над их слезами и дикой жаждой утешения. А это ни что иное как высшая степень бахвальства: тебя другие превозносят над кем-то!

Да, есть случаи, когда девушка нимфоманка, а парень прожженный бабник. Но это на самом деле редкость! Если партнер рядом с тобой лучший во всем, если в сексе все великолепно, а после можно предаться нежности и душевным разговорам, если есть будущее, если и с родителями знакомы и они одобряют (или хотя бы явно не против), зачем, спрашивается, изменять? Ради каких-то новых мокрой щели или крепкого члена?..

И еще меньше людей винят себя. Слишком мы любим, когда нас утешают. Как наркоманы на игле одобрения и поощрения, мы тащимся, когда гладят по головке и говорят, ты хороший мальчик, а та девочка плохая, все будет хорошо, ты лучше ее, ты…

Ты лучший человек, чем она. А значит, ее судьба покарает, а тебя вознаградит.

Аня мило улыбнулась, потушила сигарету, легла на меня сверху. Загорелое лицо, серые глаза и иссиня-черные волосы создавали такую прекрасную палитру цветов, что моё тело откликнулось незамедлительно. Она почувствовала это, улыбнулась хищно, глаза заблестели.

– Хочешь меня? – игриво прошептала Аня.

– Ты знаешь, – тихо ответил я.

– Странно, и я тебя хочу… – Аня хмыкнула. – Спим уже столько лет, а хочу так, как тогда, в первую ночь…

– Слабее, – с наигранной уверенностью буркнул я.

– Бросаешь вызов? – Она рывком села сверху. – Я принимаю его…

Наши губы сплелись в поцелуи, тела в объятьях, а души в экстазе.

…Позже мы сидели на большой, подобной залу, кухне в мягких креслах и пили горячий ароматный кофе, я латте, Аня моккиато. С натяжного потолка на нас смотрела картина какого-то известного художника, изображающая то ли финальную сцену фильма «Парфюмер», то ли средневековую оргию поистине захватывающего размаха.

Я часто ловил себя на мысли, что мне есть «о чем трахаться» с Аней. Несмотря на чертовскую притягательность, я заранее определил ее как человека, с которым у меня не может быть серьезного будущего. Так было проще слушать рассказы о похождениях, кои порой ставили в тупик даже меня, в сексуальной жизни далеко не новичка и не любителя. Мы делились друг с другом откровениями, которые позже воплощали в реальную жизнь, и это затягивало, возбуждало, стоило только увидеть на дисплее телефона знакомое лицо и слова «приезжай ко мне».

– Ты не ревнуешь меня, – внезапно произнесла Аня, отрываясь от чашки кофе.

– И не собираюсь.

– Такая не нужная?

– Такая замужняя, – оскалился я.

Аня фыркнула.

– Это штамп в паспорте, не более.

– Так разводись, – небрежно бросил я.

– Нафига? – Аня поправила волосы, ее взгляд стал холодным, как лед. – Мне удобно. Не нужно работать, париться. Все, что хочу, покупают. Мне уже не двадцать, Андрюш, где я еще такой вариант найду…

– А как же любовь?

– А она была, – невозмутимо сказала она. – Ты никогда не спрашивал, но мужа я любила. Раньше. Он, знаешь, был таким серьезным, волевым. Сразу поняла – идеальный супруг. Думала, все будет как в сказке, наивная дурочка.