Александр Польшин - Арт-директор

– Нож уберите, молодой человек.

– Ты че, блять, попутала, знаешь, кто я такой, да я тебя как суку… – бормотал «борец», размахивая ножом.

Настя сделала шаг назад, потянулась рукой к тревожной кнопке, когда одновременно произошло несколько вещей, который изменили все.

Сначала «борец», увидев ее движение, смачно сплюнул, мерзко усмехнулся и взмахнул ножом, стараясь порезать Насте лицо. И ему бы это удалось – если бы за мгновение до этого я не сделал шаг вперед и не подставил руку под удар.

Вспышка острой, пронзительной боли ворвалась в голову, я вскрикнул, выругался. «Борец» отшатнулся, не опуская ножа. Один из охранников воспользовался ситуацией и ударил его с локтя в голову. Этого движения хватило, чтобы «борец» сложился на входе, падая в обморок. Его друзья резко бросились в рассыпную, понимая всю серьезность произошедшего. Коля все также, не двигаясь, прижимался к двери, а я смотрел то на руку, с которой медленно падали капли крови, то на «борца», пускающего пену изо рта.

– Ты как? – вывел меня из ступора испуганный голос Насти.

Я посмотрел на нее, увидел изумленное лицо, странное выражение глаз и севшим голосом сказал:

– Да вроде ниче.

– Тебе срочно нужно руку замотать и скорую вызвать, – словно оправившись от шока, заговорила Настя, взяла мою руку, осмотрела. – Тебе больно?

– Уже нет вроде, – еще в пространном состоянии ответил я.

Охранники втроем вытащили обмякшее тело «борца» на улице, один вызывал полицию, другой скрутил Колю, который даже не сопротивлялся. Я оглянулся, гости бурно обсуждали произошедшее, улыбались, живо жестикулировали. Почувствовал прикосновение к порезу, поморщился от резкой, ноющей боли.

– А говоришь, не больно, – покачала головой Настя. – Пойдем в кабинет, там аптечка есть, замотаем!

Я молча кивнул, пошел за ней, руку держу локтем вверх. Стараясь не обращать внимание на взгляды гостей, персонала, на большие глаза Сашки, мы прошли сквозь зал, зашли в менеджерскую.

Настя усадила меня за стол, достала из ящика коробку с красным крестом, нервно открыла, стала перебирать руками. Со словами «вот оно» взяла запакованный бинт, ловким движением открыла, стала осторожно, едва касаясь, перевязывать мне руку. Ее волосы касались моего лица, я чувствовал запах ее духов, ощущал легкие, почти нежные прикосновения и на мгновение забыл о случившимся на входе. Вздохнул, вбирая сладкий, фруктовый аромат духов и почувствовал дикое, сумасшедшее желание ее поцеловать. Настя подняла голову, мы встретились глазами – и этот миг, казалось, длился не меньше вечности. Мир застыл вокруг, воздух сгустился, ноющая боль исчезла. В ее взгляде я разглядел те же чувства, что наполняли меня. По крайней мере, мне так казалось.

Тогда я еще не знал – да, казалось.

Настя осторожно, краем губ, улыбнулась и внезапно поцеловала меня в щеку. А затем наклонилась сильнее и прошептала сквозь горячее дыхание:

– Спасибо тебе, Андрюш.

Я не нашелся что ответить. Говорить вообще хотелось. А то, что хотелось, было настоящим безумием.

Настя выпрямилась, поправила волосы.

– Пойду в зал, сейчас полиция приедет, скорая, – будничным тоном проговорила она. – Тебя тоже посмотрят. Посиди здесь, ты… ты молодец.

У нее задрожал голос. Я не мог оторвать от нее взгляд. Она вновь улыбнулась, и улыбка вышла какой-то грустной, печальной. Настя провела рукой по моей щеке и вышла.

Я громко выдохнул, осмотрел перевязанную руку. Да, чего-то только не было в моей жизни, но такого! В разных клубах и барах случались драки на входе, нечасто, конечно. Однако чтобы с ножом и чтобы так! И чтоб еще и я оказался в эпицентре событий…

Я заржал, и смех вышел неровным и нервным. Адреналин в крови заставлял сердце биться очень быстро, сидеть спокойно становилось невозможно, и я встал, начал отмерять шагами кабинет, туда-сюда. В голове бежали мысли, одна за другой, ускользая, как змеи в банке. На мониторах можно было наблюдать, как подъехала полиция, на удивление, быстро сработали блюстители порядка. Они о чем-то побеседовали с охраной, посадили Колю и пришедшего в себя «борца» в «бобик». Я протер глаза непослушной рукой и начал глубоко дышать.

Вот что делает с людьми алкоголь, пришла в голову забавная для человека, работающего в баре, мысль. Бухло и деньги кружат голову, и кажется, что можно вести себя как угодно. Что все должны не просто расступаться, должны еще и кланяться, угождать. И может, этот старина «борец» когда-то был простым парнишкой, который работал на матах и уважительно относился к людям. А потом два-три удара в голову, сломанные уши, приличный счет в банке, алкоголь – и ощущение вседозволенности позволяет достать нож и тыкать им в людей. Самое страшное в том, что на месте этого «борца» может быть каждый, ведь в этой стране, с ее менталитетом, раболепным отношением к тем, кто тебя кормит, восхищенными взглядами на тех, кто ездит на крутых тачках и жарит крутых телок, иначе просто невозможно.

Накатала гулкая, сильная злость.

Я ненавижу эту страну.

Я ненавижу эту вечную серость блудливых улиц, унылые хари офисного планктона, пафосные ебла молодежи, которых родители одевают, обувают, айфонят и айпадят. Я ненавижу этих людей, делящихся на две категории. У одних глаза горят наживой, им только денег да больше, лишь бы откатить, распилить, расстащить, спиздить. Другим настолько на все похуй, что они пройдут мимо насильника, кончающего в рот ребенку, лишь бы успеть на очередную серию "Дом-2" или "Каникул в Мексике". Я ненавижу эту страну, где огромный потенциал просрали в угоду наживе и похуизму.

И мы всегда будем такими. Могучая нация с огромным потенциалом, но разрушенными надеждами. С великим талантом, но поломанной судьбой. Мы как дворник, который в детстве мечтал стать космонавтом. И вместо того, чтобы бороздить просторы космоса, мы бороздим лопатой мусор. Мы всегда проебываемся или проебываем. Это только наша, исконно русская черта – быть охуенно перспективными только затем, чтобы потом сидеть на кухне в хрущевке, смотреть на рассвет в маленьком, неказистом дворике, курить "Яву" и горько вздыхать.

Это – мы. Мы заранее ждем наебки, даже когда все идет хорошо. Мы ждем обмана, когда нам говорят, что нас любят. Мы надеемся на чудо, но не верим в него. Наше постоянно выражение лица – грустная улыбка, печальные глаза.

И мы всегда будем такими. Без всяких "пока" или "однажды".

***

– А теперь давайте сделаем еще одну небольшую паузу! Кто хочет покурить, покурит, кто хочет подышать, подышит, а после продолжим с еще более активной праздничной программой!

Я улыбнулся, ярко, широко, диджей включил зажигательную музыку. Гости довольно закивали, чуть уставшие после веселых конкурсов, невеста с женихом решили выйти потанцевать. Я отложил микрофон, поправил ворот рубашки и вышел из банкетного зала, на ходу доставая сигареты и зажигалку.