Алена Мельникова - Хитросплетение Спиралей

Осушив бокал, Влад почувствовал, как по телу прошла согревающая волна, погружая в воспоминания. Он знал Зорина с детства. Александр Александрович был лучшим другом его отца. После трагической смерти родителей Зорин продолжал поддерживать с ним связь и до совершеннолетия ежегодно высылал подарки на новый год и в день рождения. Но несмотря на доброе расположение опекуна, Влад видел в нем хваткого и жесткого человека. Впервые эту предприимчивую жилку Александра Александровича он распознал после того, как оказался в прямой зависимости от Зорина. Произошло это семь лет назад… При перевозке полотен Третьяковской галереи их неожиданно задержали спецслужбы и до выяснения обстоятельств изъяли экспонаты и посадили в КПЗ. Ситуация была бы катастрофической, если бы не официальные документы, подтверждающие легитимность данной перевозки. Это была афера чистой воды, но поймать их за руку было невозможно, так как Чернов, являлся официальным лицом, сопровождающим полотна в лабораторию. Тогда друзья просидели в камере неделю. Им не устраивали допросов и не предоставляли адвоката. Они уже всерьез забеспокоились, как неожиданно возник Зорин… Вытащив их из КПЗ Александр Александрович предложил им дальнейшую протекцию и потребовал пятьдесят процентов с торгов.

Влад поставил на стол пустой стакан и задумчиво сказал:

– Зорин и пальцем не пошевелит. Он в доле не потому, что в случае чего решит наши проблемы, а потому, что кислород не перекрывает и не создает проблем. И вообще, как бы его участие в этом эпизоде не испортило нам благоприятный финал. Японцы на коллекционеров не похожи, скорее на противоборствующую силовую структуру, не меньше. Если у самураев действительно есть компромат и что-то пойдет в разрез их интересов, нам мало не покажется…. Придай они дело огласке и «небо в клеточку» – будет нашим счастливым случаем. А если кто-нибудь из наших клиентов узнает, что назревает такой скандал, после которого их миллионные коллекции превратятся в горстку ярмарочных безделушек, они вряд ли проявят к нам толерантность. Коллекционеры не станут рисковать своими инвестициями и «закажут» нас раньше, чем Интерпол наденет на нас наручники, а репортеры набросают крохотную статейку для своей желтой газетенки.

– Логично, коллекционеры все немного чокнутые. За недостающую вещь в коллекции готовы мать родную продать, лишь бы обрести желанную безделушку. А когда под угрозой добрая часть коллекции, другого расклада и быть не может, – всплеснул руками Глеб и, подскочив с кресла, начал расхаживать по комнате. – Но я на это не согласен! Должен же быть какой-то выход. Может нам по-тихому свалить и подальше, а? Денег нам с тобой хватит. Затаимся где-нибудь среди пальм и заживем мирной и спокойной жизнью без аукционов, Зориных и японцев! Потом вдруг как-то неестественно замер и, указав рукой в сторону распахнутой двери, обратился к Владу: – Посмотри туда…

Нагорный медленно повернул голову в указанном направлении, и его лицо приобрело то выражение, которое свойственно человеку, внезапно столкнувшемуся в лесной чаще с диким зверем или чудовищем. Возле ворот особняка стояло несколько черных, глухо тонированных джипов.

– Брат, ты кого-нибудь ждешь? – глядя на лысого здоровяка, вышедшего из машины, спросил Глеб.

– Я никого не приглашал, – выглянув в окно, ответил Нагорный и, заметив под пиджаком незнакомца кобуру, взволнованно добавил. – У него ствол и чую, что он не продавец печенья…

Влад снял со стены арбалет старинной работы и занял оборону у входной двери:

– Я всегда знал, что если приобретать историческую ценность, то только с пользой для дела…

Вскоре на пороге появился мужчина. Не успел он сделать и пару шагов, как услышал низкий, командный голос, прозвучавшего с той интонацией и темпом речи, которую использует группа захвата при задержании особо опасных преступников:

– Лысый, не оборачивайся. Руки в гору, три шага вперед и приготовится к осмотру. Глеб, обыщи его.

Вошедший беспрекословно поднял руки, однако остальные команды выполнять не спешил. Казалось, он сделал это вследствие внезапно оглушившего голоса, чем от страха. Буквально через несколько секунд мужчина тряхнул головой и прочистил ухо жестом купальщика, в уши которого попала вода.

– Ты чего заорал как потерпевший? Тебе не картины малевать, а рупором на вокзале работать! «Поезд Москва– Воркута прибывает на седьмой путь!».

– Не дергайся и прикрой жало! – обыскивая и вынимая из кобуры пистолет, грубо приказал Глеб, – Ишь ты какой умный, Воркута…

Лысый повернулся к Чернову и, искоса глядя на него, спросил:

– А чем тебя не устраивает Воркута?

– Тебе же сказали, не дергайся и держи грабли за головой! – прикрикнул Влад, когда незнакомец двинулся в сторону друга. – Только дай мне шанс и повторишь историческую смерть Гарольда второго.… Слыхал про такого? Его убили как раз из этой игрушки, нацеленной тебе в голову. С трех шагов стрела пройдет на вылет. Я проверял, на тыкве правда, но думаю, что разницы нет….

– Не перегибайте палку, я от Зорина. Если бы пришел на разбор, поверьте, с вами бы уже разговаривали мои ребята. А вопросы они задают сразу, как только человек приходит в сознание после взбучки. Кончайте спектакль!

– Точно, не врет, – читая документы, шмыгнул носом Глеб, – прибыл к нам из министерства «Добрых дел». Подполковник… Светлов…

Подполковник поправил галстук и, звонко хрустнув кистями рук, уставился на друзей. Его надменная ухмылка и тяжелый взгляд неприятно щекотали нервы. Влад и Глеб опустили оружие и растерянно переминались с ноги на ногу.

– А теперь, верни то, что взял! – вырвав из рук Чернова мандат и пистолет, пробасил подполковник. Достигнув кресла, он не без удовольствия уселся и с той же ухмылкой, сказал:

– Да убери ты мухобойку, не то поранишься…

– Как откликаешься? – все еще сжимая в руках арбалет, спросил Влад.

Фривольное обращение вызвало в Светлове очередное раздражение. Пауза молчания затянулась…. Скрестив руки и демонстративно закинув ногу на ногу, подполковник изучающее смотрел на Влада. Это была его первая встреча с Нагорным и Черновым. Со слов Зорина мошенники были «бумажные черви» с кистями и красками в руках. Однако Светлов рассмотрел в них нечто иное и по тому, как встретили «бумажные черви», Матвей понял, что Александр Александрович многого не знает о своих подопечных.

– Тонко… Меня Матвей зовут.

– Что-то я не припомню, чтобы дядя Саша присылал к нам «почтовых голубей»… С чем пожаловал, «сизокрылый»?

Подполковник проигнорировал вопрос и, показывая всем видом, что не намерен ввязываться в словесную перебранку, угрожающе заговорил: