Сергей Светуньков - Теория диктатуры люмпен-пролетариата

В числе люмпен-пролетариев, были и выходцы из рабочих, которых к 1917 году по разным оценкам было от 10 до 19% всего населения. Поскольку промышленность в России находилась на стадии развития, эта была очень неоднородная группа – крупная промышленность была сосредоточена в столице и других больших городах, а в основном в России промышленность была мелкой и кустарной. В годы Первой мировой войны крупная промышленность формировалась быстрыми темпами, отвечая на потребности военной экономики. На эти вновь создаваемые промышленные предприятия приходили в большинстве своём бывшие крестьяне, положение которых было в новом для них социальном слое очень неустойчивым – «деревня!». Опять же – рабочие высшей квалификации имели солидные заработки и хорошо жили, но их было мало. Большая часть рабочих была низкой квалификации, получала за малоквалифицированный труд гроши, и именно эта масса с трудом «влачила существование» и жила в убогих условиях.

Незначительное место в численности населения, но значительное место в обществе занимала интеллигенция. Это – государственно-бюрократический аппарат, генералитет, помещики, банкиры, предприниматели, инженерно-технические работники, учителя, врачи, офицерский корпус, священнослужители и другие, общим числом до 5%. В этом слое людей образованных и просвещённых всегда было много маргиналов. Но и им всегда есть что терять. Маргиналы из интеллигенции, которые всё же рвали с этим слоем, также частично пополняли слой люмпен-пролетариата, но большая часть из них становилась революционерами. В отличие от люмпен-пролетариев революционеры перебивались не случайными заработками, а подкармливались собственными родственниками или маргиналами из интеллигенции (в том числе – промышленников).

Большевики, например, имели кассу, которой управляли В.И.Ленин, Л.Б.Красин и А.А.Богданов, и пополнялась она за время подпольного существования партии за счёт пожертвований частных лиц. Так промышленник-миллионер Савва Морозов через писателя М.Горького вносил в большевистскую казну по 2000 рублей ежемесячно. Когда на французской Ривьере он покончил жизнь самоубийством, большевикам через жену Максима Горького, которая являлась душеприказчицей Морозова, было передано 60 000 рублей из его наследства.

Н.П.Шмит, богатый владелец мебельной мануфактуры и родственник С.Морозова, покончил с собой в 1906 году, когда должен был выступить ответчиком на суде по делу о предоставлении средств на закупку оружия для декабрьского московского восстания. Шмит не оставил завещания, но устно сообщил Горькому и другим знакомым, что хотел бы передать своё состояние в 500 000 рублей социал-демократам. Деньги перешли к ближайшему родственнику умершего, его младшему брату. Юного брата-наследника быстро уговорили отказаться от наследства в пользу двух сестёр. Младшая из девушек, несовершеннолетняя, была обвенчана с большевиком по имени Виктор Таратута; чтобы ввести полицию в заблуждение, её выдали замуж вторично, фиктивно, за почтенного обывателя. 190 000 рублей, полученные ею в результате замужества, были переданы в большевистскую кассу в Париже. Вторая часть наследства Шмита находилась в руках мужа старшей сестры, социал-демократа, симпатизировавшего большевикам. Он, однако, решил оставить деньги себе. Спор был вынесен на социалистический арбитражный суд, по решению которого большевикам причиталась только часть наследства, но со временем муж наследницы вынужден был передать им все деньги. Таким образом, большевикам удалось прибрать к рукам от 235 000 до 315 000 рублей из Шмитовского наследства ( Пайпс 1990, том 1 ).

Большевикам до 1906 года давали деньги и многие другие жертвователи – сам М.Горький, агроном А.И.Ерамазов, управляющий поместьями в Уфимской губернии А.Д.Цюрупа, вдова сенатора Александра Калмыкова, актриса В.Ф.Комиссаржевская и др. В то время в либеральных кругах России считалось признаком хорошего тона давать деньги на различные партии, и в числе лиц, исправно выплачивавших ежемесячные суммы от 5 до 25 рублей на эти цели, были и крупные адвокаты, и инженеры, и врачи, и директора банков, и чиновники государственных учреждений. Деньги давались не только большевикам, но и другим оппозиционным царизму кругам и партиям.

После первой революции 1905 года пожертвования сочувствующей буржуазии большевикам сократились почти до нуля, и с начала 1906 года большевики стали прибегать к «экспроприациям», совершая налёты и грабя почтовые и железнодорожные кассы, поезда и банки. Во время знаменитого ограбления государственного банка в Тифлисе в июне 1907 года они выручили 250 000 рублей, большая часть которых была в банкнотах по 500 рублей, серийные номера которых подлежали обязательной регистрации. Впоследствии несколько лиц, пытавшихся обменять в Европе украденные 500-рублёвые банкноты, были арестованы – все они, в том числе будущий советский министр иностранных дел М.М.Литвинов, оказались большевиками. Сталин – один из организаторов налёта, даже был за это исключён на некоторое время из социал-демократической партии.

Февраль 1917 года «смёл» старую монархическую власть и революционеры из слоя разночинной интеллигенции, составляющие различные партии, наконец-то почувствовали, что их желания могут реализоваться, и наиболее активные партии «пошли в массы», привлекая в свои ряды новых сторонников. Легче всего на революционные призывы откликаются те, чьё мировоззрение неустойчиво – люмпен-пролетариат, а в 1917 году его ряды резко расширились за счёт бежавших с фронта солдат или малоквалифицированных рабочих из вчерашних крестьян.

В курортной Ялте, полной выздоравливающих офицеров, люди, «бывшие многие годы скромными верноподданными, вдруг объявили себя эсерами: полицейский, врач, учитель гимназии, …забитый агроном-кооператор, несколько прапорщиков». В эсеры ринулись и бывшие черносотенцы. «У всех было стремление прикрыться фиговым листом социализма, причём никто не давал себе отчёта, к чему последний обязывал, – свидетельствовал один весьма проницательный наблюдатель. – Он воспринимался как нечто гуманное, хорошее… безобидно мессианское». А между тем, основная обывательская масса населения оставалась равнодушна. Немногочисленный квазипролетариат – типографские рабочие, грузчики, служащие в гостиницах, приказчики, аптекарские служащие – тут же увлеклись забастовками. В последних поражала «несоразмерная высота требований, озлобление», типично лакейское желание «побарствовать» ( Булдаков, 2010 ). В.П. Булдаков использовал термин «квазипролетариат». В нашем понимании – это люмпен-пролетариат. И он стремительно рвался во власть через различные социалистические партии.