Георгий Левченко - Сон разума

Напрасно думать о расправе над окружающей гнетущей обстановкой, как об освобождении от личного, от иллюзий, ведь, на самом деле, получается лишь большее закрепощение в индивидуальный фантазиях. И никогда бы я не поступил подобным образом из своего дурацкого прекраснодушия, но, просидев в таком состоянии с полчаса, окончательно уверился, что надо что-то делать и для начала взять отпуск, выбраться отсюда, обстановку переменить. Неприятие действительности порождает уродливые химеры. Да и время года весёленькое, есть надежда, что не впустую отдых пройдёт, а если всё-таки пройдёт, я всегда смогу его продлить, на совсем продлить, уволиться да и всё, никакой привязанности к работе я не испытываю, теперь точно нет. Даже мысль, что последний раз был там, где сгинула существенная часть моей жизни, никак меня не трогает. Ностальгия, возможно, появится в своё время, поскольку сейчас её отсутствие – лишь следствие ребяческого задора от того, что избавился от старого и ненужного, но произойдёт сие только тогда, когда всё будет вспоминаться в общем и целом, безо всяких подробностей, безучастно, как в любом другом подобном случае.

04.06 Вроде спадает с меня дурман наивной несчастной любви, и в душе остаётся чистый образ недостижимого идеала, незапятнанного никакой чувственностью, никакой условностью наличного бытия. Наверно, только таким образом он мог остаться идеалом, и не зазорно испытывать благодарность за то, что всё закончилось именно так, а с этой мыслью жить далее. Понапридумал же я себе чего-то, прямо стыд берёт, настолько фантазии с реальностью разошлись. А ведь уверовал в любовь, уверовал искренне и не на мгновение, но на час, на день, а то и долее, порывисто, всей душой, всем сердцем, оказавшимся беззащитным перед этим чувством. К тому же уверовал так эфемерно, что зарождаются порой сомнения, к чему всё это случилось, как случилось и случилось ли вообще. Последнее, конечно, преувеличение, но временами мне начинает казаться, что всё произошло как будто не со мной, точнее, другим мной, который ненадолго завладел душой, перевернул в ней всё с ног на голову, а потом вдруг так же неожиданно исчез, как и появился, даже не извинившись после всего. Однако эти сомнения случаются не часто и подолгу не задерживаются – нечто совсем мимолётное, любая мелочь, та же вилка, что я держал в тот вечер, держал в левой руке, в который началась или, если угодно, продолжилась моя страсть, напоминает о ней, и сразу нахлынывают воспоминания, странные, не предметные, чувственные, что ли: я словно осязаю то, что испытывал и тогда, когда на работе вдруг произошёл припадок воспоминания, и тогда, когда в ту же ночь рыскал по пустой квартире, не зная, куда себя деть, и тогда, когда всё, наконец, стало предельно ясно, и много чего ещё. Неразличимый, идеализированный образ постоянно стоит перед внутренним взором, я вижу её, вижу каждое мгновение, но робко, непритязательно, издалека присматриваясь к миловидным чертам лица, как на 19 месте 11 ряда, сидя в оцепенении и ни на что уже не надеясь. Оно единственное тогда выделялось среди окружившей меня серой массы, и ничего более из того, что там имелось или происходило, я не помню, не помню, к примеру, какого цвета стояли кресла, каким было освещение, что говорили люди вокруг и т.п. И каждый раз, разглядывая эти черты, я понимаю, что нет, нет в них ничего особенного, могшего вызвать такое непреодолимое влечение, и от того они ещё глубже врезаются мне в сердце, становятся ещё ближе, и это уже невыносимо.

05.06 Случалось, благо, погода к тому располагает, вечерами часами бродил по улицам только потому, что не знал, куда себя приткнуть. Возникло стойкое ощущение, будто я осколок, недоделанная часть того, чему так и не суждено было появиться на свет – это точнее всего характеризует моё нынешнее состояние: нечто само по себе малое, но цельное, всё ещё остаётся нужным, но кусок, пусть даже большой, без остального ни к чему не пригоден. Грустно и тоскливо, больше ничего. Быть может, одиночество пойдёт мне на пользу. Однако я и ранее не был обременён обществом, так только, копошились вокруг какие-то людишки, но это ведь там, на работе, да и бог с ними, пусть на ней и остаются, а меня теперь увольте. Буду уповать на него, одиночество т.е., делать больше нечего. О чём это я? Видимо, о том, что последовательно обрубаю нити, связывающие меня с прошлым, к тому же презираю всё вокруг. Наверное, в других обстоятельствах не стоило бы рубить сразу, одним махом, но они же у меня с гнильцой получаются, ухватишься – сами рвутся, да ещё и в лицо обрывком шмякают. И бывает же такая безнадёга…

Вот недавно о самоубийстве подумывал, сидел, значит, целую ночь, ковырялся в носу да о самоубийстве размышлял, досужил потихоньку, потом плюнул и пошёл под утро спать – баловство всё это, я и так уж мёртв, а, может, просто струсил, чёрт меня теперь разберёт, полный распад личности, и ладно бы что-то понимал и тем мучился, но ведь и сообразить ничего не могу, бестолковщина одна. Сел сегодня обедать и пару секунд не мог вспомнить, правша я или левша, в какой руке ложку следует держать, хорошо, что физиология подсказала. А вообще всякое словоблудие, особенно про мёртв-не мёртв, уже или чуть погодя – просто констатация факта, плохой тон следовательно. Ну и что, что я с непривычки не в состоянии целый день ничего не делать, не причина же это того, чтобы юродством заниматься.

06.06 Каждый день пытаюсь накопить мысли и впечатления для дневника, хочется писать, высказываться, объективироваться, но в итоге получается лишь выдавить несколько капель мутновато-серовато-желтоватой жидкости, уж боюсь и предполагать, на что похожей, а потом опять пустота и отрешённость, даже злиться и ненавидеть нету сил. Всё не то, всё не так, ну и ладно, не хочется ничего менять, потому что ничего и не изменится. Я окончательно потерял веру в свои силы, а, казалось бы, возраст как раз тот, чтобы действовать и действовать. Нельзя созидать, не видя конечной цели, когда она, вероятно, и предполагается, но слишком отдалённо, почему, по скромности своих возможностей, забыть о ней совсем не грех. А если не предполагается, что тогда? Действовать под влиянием сиюминутных желаний? или, чуть иначе, ставить близкие цели, не претендуя на нечто большее? Но я ведь уже посмел претендовать и… и у меня ничего не вышло. Ответ очевиден: надо изменить подход, концепцию, притязать на реализуемое… Опять у меня получается ущербная, мертвенная казёнщина (прямо проклятие!) – то будет ступеньками бесконечной лестницы, самоотречением, превращением в орудие неизвестно чего, чьи цели для тебя не понятны, а обычно – просто чужды.

Заметил, что у меня полностью изменилось ощущение времени, точнее, оно просто остановилось: ранее его скорое течение представало неким врагом, личным врагом, который злобно дышит тебе в спину, а ты, убегая от него, обязан ещё и делать нечто постороннее. Работа являлась существенной частью моей жизни, скорее, негативно-существенной, имелся определённый ритм, обусловленность, рамки, за которые нельзя было выходить, теперь же, в последние несколько дней, я будто переселился на иную планету – всё происходящее вокруг, кажется топтанием на месте, что было, то и есть, то и будет, ничего не меняется, ровно ничего. Странно, но мне не хватает реальных фантазий.