Ольга Никитина - Си-бемоль

– У них хорошие бизнес-ланчи,– сказала она деловым тоном, опускаясь в мягкое бежевое кресло с высокой спинкой. Черное узкое платье ниже колен и белоснежный пиджак без ворота и пуговиц. После Олимпиады Вита сильно поправилась– обычное дело после окончания спорта. Набрала килограммов десять, а потом в одно лето так же мгновенно похудела обратно, только высокая полная грудь осталась при ней.

Я удобно расположилась на диване.

Заказав бизнес-ланч, Вита пожаловалась на сложного клиента.

– Он, видишь ли, написал письмо в головной офис о том, что уезжал из города по семейным обстоятельствам, чтобы ему за этот месяц не начисляли процентов. А теперь возмущается, что все-таки начислили! И, главное, не слышит никого. Я уже и так и эдак, а у него все– одно да потому! Вот, у меня свидетельство о смерти отца. Почему мне начислили проценты за этот месяц? Письмо, мол, в головной офис написал. А кому он его писал? Где оно, его письмо? И вообще… почему он к нам пришел, а не в головной офис? Мы с ним тридцать минут как слепой с глухим. Удивительно, как люди не слышат никого кроме самих себя!

Официант разложил приборы и поставил на стол специи.

– Ну, да ладно. Бог с ним,– махнула Вита рукой, передвигая вилку немного в сторону.

Несколько минут праздного разговора и вот, наконец, мы добрались до самого интересного.

– А букет от кого?– улыбнулась я. Полчаса назад Вита выложила в

Фейсбук фото огромной охапки разноцветных тюльпанов. Она поиграла браслетом с шармами на левом запястье.

– От Кости…– и, не выдержав, счастливо сверкнула глазами.

– Исправляется?

– Ох, не знаю. Мы же вчера опять поругались.

– Она выждала паузу, пока официант бережно ставил тарелки с грибным супом-пюре.

– Я ему предложила поехать ко мне. А он-нет, снимем номер. Мне эти номера уже вот,– она провела ребром ладони по горлу,– где. Я ему говорю: «Я хочу спать в своей постели.» Он мне ответил: « Вот и спи одна тогда». Нет, я, конечно, понимаю, что я тоже палку перегнула. Но надо же двигаться вперед. Сколько можно в отелях-то?

– И что ты сказала?

– Сказала, чтобы остановил машину. Вышла и ушла. Телефон отключила. Потом включила– двенадцать раз звонил. А сегодня вот– букет.

– Забавно…– сказала я, хотя было, скорее, печально. Но человеку с синдромом Адели этого не объяснишь. Люди слышат только себя.

– А ты что о нем думаешь? Только честно,– Вита нервно рассмеялась. К супу она не притронулась.

– Дело твое, конечно. Но это как олимпийская медаль. Очень хочется ее получить. А потом не знаешь, что с ней делать.

– Она помолчала, хрустнула пальцами.

– Может… может, ты и права. Но пока не получишь– этого не узнаешь.

Но ведь ты знаешь! У тебя ведь уже есть одна медаль!– воскликнул голос у меня внутри. Но я промолчала. Назиданиями жизнь не прожить. Чужая правота– не лекарство, которое можно ввести внутривенно. Скорее, напротив,– соль, раздражающая рану. У меня с детства топографический кретинизм: я могу, что называется, в трех соснах заблудиться. Всякий раз, как мы приезжали на новую соревновательную площадку, я совершенно терялась в направлениях– могла начать упражнение спиной к зрителям, перепутать открытую диагональ с закрытой… с возрастом стала немного получше, во всяком случае, в четырех углах я более-менее ориентируюсь, а вот на улице– не всегда.

– Точно-туда?– несколько раз обычно переспрашивает Тимур, и я с полной уверенностью киваю. А оказывается– совсем в обратном направлении. Но он никогда не злится и не упрекает меня. Даже если мы опаздываем или дождь льет как из ведра.

– Ой, кажется, не туда,– говорю я, уже внутренне ощетинившись. Но он

улыбается, целует меня в нос и молча разворачивается в другую сторону. Никакого: «Я же говорил! Ну, вот опять! Конечно! Так и знал!» И в следующий раз, прежде чем сказать «туда» я скажу: « Я не уверена. Поможешь мне разобраться с картой?» Я позволю себе быть неправой.

Однажды мы со Славой смотрели фильм.

– Это тот актер, что играл в «Ронине»?

– Это Роберт де Ниро. Известный артист,– ответил Слава. Ответил таким тоном…

Крошечные детали. Когда видишься раз в неделю, можно пропустить их мимо ушей. Когда слышишь их каждый день, они ранят. Точно порез бумагой.

– Тебе виднее,– сказала я Вите.

– На смену супа принесли тушеные овощи.

– А как ты?– она, наконец, проглотила кусочек съестного.

– Хорошо. Готовлюсь к кастингу в мюзикл. Через две недели.

Она поморщилась.

– Сколько можно уже по кастингам бегать. Вам детишек пора уже заводить.

Ну, вот. Вот так и относись к людям тактично.

– Попозже.

– Ох, а мне так хочется бэбика! Прямо клинит.

Я попросила кофе, Вита– зеленый чай. Приятная сытая усталость вдавливала тело в кресло. Горечь ароматного напитка подействовала бодряще.

– Хочу поделиться с тобой планом,– после долгого молчания сказала Вита. И прошептала.

– Только не суди меня строго.

– Не буду.

– Я решила завести лже-роман, чтобы заставить Костю сделать мне предложение. Я заметила– каждый раз, когда на горизонте моей жизни кто-то появляется, он становится шелковым. Когда я в Милан уехала, было точно так же. Вчера вот– пошла на свидание, и– пожалуйста, – букет.

– И с кем ты заведешь роман?

– С твоим стоматологом…Ты не смейся!

– Да это так… нервное.

У нас с ним вчера уже что-то вроде свидания было.

– Подожди… Я правильно тебя поняла? Собираешься использовать человека, чтобы заставить другого тебя ревновать?!

– Нет,– она упрямо качнула головой,– чтобы до человека, наконец, дошло, что я ему нужна. Если он по-настоящему испугается, что может меня потерять, то…

Я молчала.

– На войне и в любви все средства хороши!

– А как же спортивная честность?

– Слушай, я же не буду никого обманывать. Просто… использую катализатор.

– Живого человека,– уточнила я. –Который чувствует и…

– Ничего он не чувствует. По крайней мере, ко мне. Он вчера вообще первый ушел.

– В смысле?

– Ну, вот так. Поднялся посреди разговора и говорит: «Мне пора».

– И тем не менее…

– Я же могу с другими людьми, извините, общаться. С работы прихожу и– сижу одна в четырех стенах. Жду звонка. Вот смотри.

Вита взяла телефон, лежавший на белой скатерти сбоку от чашки и быстро настрочила смску.

«Хорошо. Сегодня в восемь». Отправляем… А теперь пишем еще одну. «Ой, извини, это не тебе»,– сначала продемонстрировала текст на экране. – – Снова отправляем. И ждем.

Она довольно улыбнулась. Телефон завибрировал через минуту.

– Алло,– мгновенно сменившимся бесстрастным тоном ответила.

– Какая разница, кому. Не Вам.

Еще несколько минут в том же духе. В голове у меня шумело от возмущения, и я проклинала день, когда решила познакомить Виктора с подругой.