Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

– Он и меня пытался ударить, – Маша швырнула полотенце на подоконник и резко встала. – Хватит о нем! Если нет других тем, пошли спать – скоро дети встанут, а мы будем как сонные мухи, – она вышла, бросив на ходу краткое. – Жду! – потом вдруг вернулась и тихо добавила: – Я бы с удовольствием с ним развелась, но работа моя на виду у начальства, а разводы оно не приветствует. Но, если допечет, ни на чье мнение не посмотрю, так и знайте! – и исчезла.

– С таким настроением и в отпуск, – посетовала Карина.

– С таким и надо! Встретится хороший человек – не оттолкнет.

Подруги улеглись, но еще долго о чем-то шептались.

На следующий день Маша уехала в отпуск к матушке. Вычеркнув из памяти гарнизонные проблемы, она с удовольствием варила варенье и закатывала салаты. Правда, беззаботными оказались несколько первых дней. К концу недели Миша вернулся с прогулки хмурым и заплаканным. Оказалось, мир не без «добрых» людей. Один из них подсказал парню, что через дорогу живет его вторая бабушка. Сын захотел познакомиться с ней. Маша долго отговаривала его, не забыв, что еще десять лет назад, после подачи первого заявления на развод, свекровь написала, что вычеркивает их с ребенком из своей жизни, и потребовала вернуть назад все подарки. Поскольку их было немного – кошелек, чулки и ночная рубашка, и к тому времени они утратили товарный вид, Маша незамедлительно отправила ей денежный перевод на сумму первоначальной стоимости вещей. Позже Дмитрий упрекнул, что она забыла вернуть копеечную книжицу. Маша не стала спорить и протянула мужу пятак. Что удивительно, он взял.

Слово свое свекровь сдержала. Все эти годы она не интересовалась внуком и не давала о себе знать. Под ее давлением Митя поделил вилки и ножи, шторы и подушки. Все это бесследно исчезало из дома после его очередного визита. Сын не знал подобных тонкостей, Маша не посвящала его в семейные дрязги. А общаться с женщиной, в сердце которой не нашлось места для единственного внука, ей и самой не хотелось. Однако, узнав о существовании новой бабушки, Миша продолжал настаивать на свидании с ней. Он замкнулся и перестал разговаривать даже с друзьями. Под нажимом обстоятельств мать уступила.

Поднявшись на знакомый этаж, Маша неохотно нажала кнопку звонка. Чуть выждав, Миша нетерпеливо стукнул кулаком по двери. По ту сторону раздался какой-то шорох, но вскоре стало совсем тихо. Было ясно, что свекровь смотрит в глазок и, узнав непрошеных гостей, остается верной своим принципам. Позже сын признался, что бегал по указанному адресу еще не раз, но ему так никто и не открыл. Наверное, это было к лучшему. Чему могла научить ребенка такая бабушка?

Когда до отъезда остались считанные дни, и Маша потихоньку паковала чемоданы, неожиданно позвонил Серов.

– Марья Андреевна? Я из кабинета Тополевского.

– Передайте, что я скучаю без работы, – пошутила Маша.

– При случае непременно передам.

– А что, Андрея Васильевича отстранили от должности, и кабинет перешел в ваше распоряжение?

– Вы, похоже, не в курсе последних событий?

– Увы, но здесь транслируются новости только центральных каналов. Позавчера вот о Митрофанове фильм показывали.

– Смотрите, как оперативно!

– Подгадали к юбилею, только и всего.

– Вы что ли и вправду ничего не знаете?

– По поводу?

– Командира больше нет.

– Перевели-таки в Москву? – вздохнула с облегчением Маша. – Вот и хорошо. Ссылать меня теперь будет некому.

– Ссылать вас точно будет некому… – странно усмехнулся капитан. – Командир умер. Сегодня хоронят.

– Не может быть!.. Почему?.. Что случилось?

Маша невпопад задавала один вопрос за другим.

– Кардиошок. Мгновенная смерть. Наклонился – и был таков. Даже слова вымолвить не успел. Вы меня слышите?

– Это ужасно…

– Спору нет, но, к сожалению, ничего не изменишь. Я звоню, чтобы согласовать сроки отъезда.

– Какого?

– В Париж.

– А-а… как же мы… после всего этого поедем?

– Жизнь-то продолжается. Конкурс международный, итоги объявлены, билеты куплены. Вот только вдова с дочерью отказались от поездки.

– Это и понятно. Не ехать же им прямо с похорон.

– Само собой. А вот вас я попрошу прибыть на сутки раньше, чтобы заняться детьми. Гостиница уже заказана.

Уговаривать Машу не пришлось – работа с ребятней никогда не была ей в тягость.

Здание международного аэропорта встретило детскую делегацию аномальной жарой – кондиционеры при распахнутых настежь дверях не справлялись со своей функцией. Маша каждые десять минут пересчитывала детвору. Вскоре со стопкой паспортов в руках появился Серов. «Марья Андреевна, таможня дала добро на «зеленый коридор», чтобы не мучить детей в очередях. Раздайте им документы, а я отлучусь для встречи семьи», – и он снова исчез. Журналистка подозвала ребят и провела очередную перекличку. Вручив им паспорта, она попросила не расходиться. «Нас это тоже касается?» – иронично уточнил за ее спиной до боли знакомый голос. Не веря своим ушам, Маша обернулась и утратила дар речи – рядом с ней стояла Ада Митрофанова с дочерью.

– Здравствуйте, – манерно произнесла вдова.

Она была в белоснежном костюме, и лишь черный носовой платок в нагрудном кармане пиджака напоминал о трауре.

– Не поищите для нас с дочкой водички? – скорбно попросила собеседница. – А то мы свои запасы забыли в гостинице.

– Я не имею права оставить детей без присмотра, – отказалась Маша, с трудом придя в себя.

– Придется, дочь, нам самим искать, – недовольно вздохнула Ада. – Помощи прийти неоткуда.

– Мама, ты все время забываешь это! – дочь протянула ей черную гипюровую шаль.

– Ах, да, – Ада спешно взяла накидку. – Такая жара, все выскакивает из головы, – видя, что Маша все еще в ступоре, она тихо пояснила: – Последними словами умирающего Ильи Федоровича была просьба не лишать нашу девочку праздника и ни на что не глядя обязательно свозить ее в Париж, – она прижала платок к сухим глазам. – Я просто вынуждена подчиниться последней воле покойного.

Маша недоверчиво опустила глаза, вспомнив слова Серова: «Мгновенная смерть… Даже слова вымолвить не успел». Генеральша сочла инцидент исчерпанным и отправилась на поиски воды. Видя замешательство Маши, разъяснить ситуацию взялся подоспевший Серов:

– Извините, не успел вас предупредить. На поминках мадам решила прокатиться в Париж. Ни стыда, ни совести! – посетовал он и повысил голос: – Ребята, стройся!

Вернулась Ада и расположилась рядом с Машей:

– Возьмите надо мной шефство: я плохо себя чувствую.

– Простите, я несу ответственность за полтора десятка детей и не имею права забывать о них в незнакомой стране. А с вами взрослая дочь.

– Стоило так высоко взлетать, чтобы так низко упасть?!