Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

– По совокупности перечисленных фактов рекогносцировочная комиссия сделала вывод, что данный географический район является оптимальным для полигона и дислокации его основных объектов.

Выслушав его, маршал подошел к картам и схемам, еще раз все внимательно изучил и неожиданно поинтересовался:

– Илларион Елисеевич, а почему технические и стартовые позиции расположены так далеко от жилого городка?

– Так везде принято. На других полигонах они расположены еще дальше, – как само собой разумеющееся объяснил Байчадзе.

– Это чем-то обосновано?

– Безопасностью. Стартовые комплексы должны располагаться не ближе, чем в тридцати километрах от населенных пунктов, чтобы в случае аварии ракеты исключить жертвы среди населения.

– Так ведь это касается только стартов. Зачем же тогда удалять технические комплексы? – делая акцент на этих двух словах, уточнил маршал. – Насколько мне известно, они не представляют никакой опасности для населения. Напомни-ка мне, как соизмеряется время работы испытателей на технической и стартовой позициях?

– На технической позиции работы идут на порядок дольше.

– Вот видишь, Илларион. Полагаю, надо подумать о приближении технических позиций к жилому городку, – с улыбкой заметил маршал после небольшой паузы. – Чем ближе к дому будет работать офицер, тем больше у него будет времени на общение с семьей и детишками. Наверное, Октябрьскую революцию для того и делали, чтобы людям жилось лучше, – он внимательно посмотрел Байчадзе в глаза. – Знаю, на войне ты не только геройствовал, – Главком бережно прикоснулся к Золотой звезде генерала. – Такие звезды даром не давали. Ты всегда солдат старался беречь. Пора и сегодня о людях позаботиться, Илларион. Поезжай и не забывай об этом.

Впрочем, напоминать Байчадзе про заботу о людях было излишним. Вся жизнь этого беспокойного и трудолюбивого человека была образцом для подражания. На фронте солдаты шли за него в огонь и воду, зная, что «батя» – из числа тех, кто о других думает больше, чем о себе. И не зря за него неистово молились матери вчерашних мальчишек – потери в его роте, а потом батальоне и полку были в разы меньше, чем у соседей. Илларион не делил людей по званиям и должностям. Он спал под одной шинелью рядом с подчиненными, выставляя на общий стол свой офицерский паек. Потому никогда не страшился воспоминаний – ни на войне, ни после ему было нечего стыдиться. Получив назначение в таежный гарнизон, генерал с энтузиазмом принялся за работу. Ее он никогда не боялся. Трудовая вахта Байчадзе даже в мирное время длилась не менее шестнадцати часов. И ему нравился такой ритм. Жить по-иному он не умел и не хотел.

С тех пор минуло более полувека, и теперь Илларион возвращался в прошлое неохотно. Раньше он был здоров и находился в центре многочисленных событий, будучи их инициатором и идейным вдохновителем. В его московской квартире всегда гостили друзья. Болезнь заставила Иллариона перебраться к дочери. Нынче он беспомощно валялся на больничной койке провинциального госпиталя безногим обрубком. Деятельная натура генерала противилась такому образу жизни, но изменить ход событий было не под силу даже такому стойкому человеку, как он. Прошлого уже не воротишь, придется приспосабливаться к новым реалиям.

Байчадзе взял стакан с соком и сделал небольшой глоток. Насыщенный цвет и терпкий вкус напоминали вино. Он улыбнулся, вспоминая, как нелегко было строителям космодрома приспосабливаться к введенному им «сухому» закону.

…Рабочая смена близилась к завершению. Двое окончательно замерзших строителей в задубевших рабочих спецовках заглянули в кабину собирающегося отправиться в поселок грузовика и попросили водителя прихватить их с собой.

– Сынок, позарез нужно. Выпить охота, нет сил.

– Не положено, – отвел взгляд солдат, пытаясь закрыть дверцу.

– Мы там быстро все обтяпаем, ты даже загрузиться не успеешь.

– Одна нога здесь, другая – там, – поддакнул напарник.

– На КПП не пропустят, – возразил солдат.

– Это меня-то?! – мужчина предъявил засаленный пропуск. – Смотри, кто подписал! Сам! Мы только пару чекушек возьмем и все!

– Не имею права! – запротестовал воин.

– Мы место знаем, не трусь!

– Нет у нас таких мест.

– Это для тебя нет, а нам знающие люди план черканули. Твое дело, служивый, рулить. А за нас не беспокойся.

– Не положено.

– Ну, что ты заладил: «не положено». Это ты в погонах, а над нами начальства нет. Подбрось, паря…. – он сунул парню десятку.

Солдат не выдержал натиска провокаторов и отправился за советом к сержанту. Тот только усмехнулся: «Вези. Всех уже достали. Пусть потом на себя пеняют».

До поселка добрались к вечеру, и, глядя в обрывок листка, составленный бывалыми «бутлегерами», работяги долго рыскали меж высоких сугробов. Найдя-таки заветный забор, нащупали небольшую калитку, трижды постучали условным сигналом и с вожделением стали ждать, рисуя в умах самые радужные перспективы. В ответ – ни звука. Собравшись с силами, приятели стали барабанить в четыре руки.

От стука за окном Байчадзе проснулся, теплее укутал жену и дочь, спящую между ними прямо в армейской ушанке, неслышно ступил на холодный пол. В открытую дверь вместе с метелью ввалились двое заиндевелых горемык. Хозяин встретил их в нательной рубахе и военных бриджах на босу ногу. Он стоял на заснеженном полу, не ежась, и с интересом рассматривал онемевших от удивления гостей. Видя, что хозяин – грузин, те осмелели.

– Хозяин, чача есть? А то вымрем, как мамонты.

– Канэчна есть, дарагой, – подыграл Илларион.

– Кацо, будь человеком, дай выпить, невмоготу уже, – трудяги похлопывали себя по плечам, стуча зубами от холода. – Начальник местный, мать его душу, со своим сухим законом совсем задолбал. Не поселок, а больница какая-то. Как тут только люди живут?

– Хорошо живем, – посторонился Байчадзе. – Проходите!

– Хорошо только ты устроился, а люди в землянках коченеют.

– Откуда знаете, что у меня есть?

– Не боись, дядя, не сдадим. Люди добрые подсказали.

– Не жмись, джигит! Заплатим, не обидим. Выпить хочется, а в этом хреновом городе ни водки, ни спирта. Хоть «чернил» плесни.

– Момент, только тару поищу.

Войдя в комнату, Байчадзе позвонил своему адъютанту:

– Рогов? Направь-ка к моему дому патруль!

– Опять гости, товарищ генерал? – уточнил офицер. – Много?

– Пока двое.

– Мы мигом! Одна нога – здесь, другая – у вас.

Байчадзе бесшумно открыл шкаф, достал китель, переоделся и при полных регалиях вышел в гостиную. Гости, щурясь в темноте, пытались рассмотреть его погоны, но так ничего и не увидели.

– Чего ждем, дядя? – суетились они.