Валерий Букрин - Пятьдесят оттенков хаки

Приступ кашля отступил. Антону стало лучше. Медсестра первой вышла из палаты и глазами указала назад. Анна с надеждой заглянула в лицо медику. Тот устало улыбнулся: «Кризис миновал. Сейчас сделаем снимок. Воспаления легких, думаю, не избежать», – он обернулся и подмигнул маленькому пациенту. Мальчик захлопал ресницами и заметил рядом с доктором мать. Лицо его перекосилось от ужаса. Ребенок покраснел от напряжения и стал кричать. По его губам легко читалось одно слово: «Уходи! Уходи! Уходи!» Виктор схватил на руки сына и принялся его успокаивать. Нина взяла ладошку брата и прижала ее к своим губам. Но малыш уже был не в состоянии слушать, у него случился нервный припадок. Врач на ходу выкрикнул медсестре: «Полкубика реланиума!» Анна скрылась за выступом, спрятала лицо в ладони и зарыдала.

Несколькими днями позже в кухне съемной квартиры Нина помогала матери заливать в термос бульон. Завернув лоток с пюре и куриной ножкой в газету и пуховый платок, дочь поставила его на дно сумки. «Не забудь взять сок, – устало попросила Анна. – И не говори, что это от меня». Девочка присела рядом и робко провела рукой по волосам матери. Та прижала ее к себе и расплакалась:

– Погоди, я оденусь и помогу тебе все отнести.

– Не ходи, здесь же рядом, я сама донесу.

Анна не стала спорить и благодарно кивнула.

– Прости меня, милая! – ее голос дрогнул, как-то вмиг охрип, и слезы полились градом. – Я вас очень люблю… Но так уж вышло – не сложилось у нас с отцом.

– Я знаю, – горько вздохнула Нина.

Прижавшись друг к другу, они плакали. Дочь оделась.

– Мама, можно я заночую у папы? Завтра же выходной.

Анна взяла в руки ее лицо, поцеловала глаза, нос, щеки и упала на колени. Голос ее дрогнул:

– Конечно, можно… Заботливая ты моя. Хозяюшка.

– Мама, ты не бойся, я тебя не брошу. А уроки я сделаю, не волнуйся. И полугодие закончу без троек! Осталось-то всего ничего.

Анна проводила дочь и еще долго смотрела на нее из окна. Голова раскалывалась от боли. Она сжала виски и заплакала в голос.

Выйдя из машины, Серебров посмотрел на окна квартиры и удивился: в них не было света. По телу пробежала дрожь неприятного предчувствия. Осторожно открыв дверь, он успокоился, заметив в прихожей шубу и сапоги Анны. От сердца отлегло. Он сбросил шинель и нежно позвал: «Аннушка!» В ответ – ни звука. «Анюта!» – более настойчиво повторил Вячеслав и прислушался. Признаки жизни подавали только настенные часы. Из ванной комнаты доносился звук капающей воды. Полковник открыл дверь. В умывальнике валялась пустая упаковка от таблеток. Побледнев от догадки, он бросился в спальню. Анна, одетая и недвижимая, лежала на кровати, свернувшись калачиком. Рука ее как-то неестественно свисала вниз. Серебров подбежал и прижал к себе обмякшее тело любимой. «Аня!» – в голос закричал он. Она вздрогнула и испуганно открыла глаза.

– Что? Что-то с Антоном?

Вячеслав опустился на колени и уткнулся лицом в ее грудь.

– Господи, как же я испугался, – лихорадочно прошептал он. – Увидел в умывальнике пустую упаковку от таблеток и чуть не умер.

– А, – поправила волосы Анна. – Голова разболелась, но в аптечке ничегошеньки не оказалось, – она с благодарностью посмотрела на Сереброва. – А ты что подумал?

– Так… Ничего… Показалось, – он обнял женщину и прижался губами к ее виску. – Я тебя очень люблю и очень боюсь потерять.

– Спасибо… Давай ужинать.

– У нас снова есть ужин? Никак не привыкну, что меня ждут!

– Очень ждут. У нас теперь всегда будет ужин! И обед, и завтрак.

– Ты знаешь, я отвык от такой заботы, – признался Серебров, смакуя вкус рыбы. – Слушай, а почему у тебя она не разваливается?

– У хорошей хозяйки она и не должна разваливаться.

– Значит, мне повезло, – он оглянулся. – А где Нина? Уже поздно.

– Она после больницы заночует у отца.

– И правильно, – полковник с нежностью посмотрел на Анну. – Пусть встречаются, не стоит этому препятствовать.

– К чаю есть пирог, – вскочила Анна.

– И зачем только ты хлопочешь? – восхитился Вячеслав.

– Мне нравится заботиться о тебе! А еще нравится жить без очередей и забот. Нравится, что все есть. И есть ты. Спасибо.

– А с Ниной ты поговорила? Через пару недель нам уезжать.

– Куда она денется? Поедет со мной, я это точно знаю.

– А Антон?

– С ним куда сложнее. Наверное, пока останется с отцом. Он даже видеть меня не хочет! И не скоро простит.

– Не стоит разлучать детей, – возразил Серебров. – Может, пока останься и попытайся договориться с Виктором. Он вправе все знать.

– Пока обустроимся, Антону будет лучше с отцом.

– А потом?

– Там видно будет, – она смахнула слезы и достала чашки…

Солнечный свет слепил глаза. Маша заперла номер и в ожидании машины спустилась вниз. Площадка у входа в гостиницу немного продувалась ветром, но на солнце припекало. Журналистка спряталась за угол и подставила лицо живительным лучам. Насвистывая что-то модное, рядом с ней незаметно появился Никита.

– Мадам, вы случайно не меня ждете?

– Разбойник, – в шутку замахнулась она. – Не мешай загорать.

– Вот они, плоды глобального потепления: осенний загар в тайге.

– Не вижу в твоих руках орудия производства.

– Что же мне камеру на все деловые встречи с собой носить?

– То есть ты проходом и еще оттуда?

– Маня, я пробегом и уже сюда. Клянусь, ты не успеешь завершить свой моцион, как я составлю тебе компанию. Пока.

К стоянке плавно подъехала черная «Волга». Маша шагнула навстречу, полагая, что это за ними, но ошиблась. Из машины вышел незнакомый водитель, посмотрел на часы и закурил. В сумочке Маши зазвонил мобильный телефон.

– Привет, сын. Спасибо, все в порядке. А у тебя?

– Нормально. Учусь, верчусь, как все кручусь. Ма, Андрей Васильевич говорит, ты совсем себя не бережешь. Это так или…?

– Он слегка преувеличивает. Работы, конечно, много, но и нам не привыкать. Я уже соскучилась. Ты поесть не забываешь?

– Если успеваю, нет.

– Стало быть, не успеваешь. Потому что спишь допоздна.

– Просто ложусь поздно. Да, Василич такое мясо забацал – отпад!

– Лентяй, мог бы ему и помочь!

– А я и помог …есть. И поблагодарил, – рассмеялся сын. – Ну, все, пока. Целую, – он отбился.

Из гостиницы вышел сутулый неопрятный полковник и сел в «Волгу». Машина тронулась с места. На крыльце появился Никита.

– Вы даже не здороваетесь? – удивился он.

– С кем? – не поняла Маша.

– С Серебровым. Это же он отъехал.

– Я просто не узнала, – оглянулась коллега. – Очень изменился.

Журналистка посмотрела вслед удаляющейся машине. Ничего общего с тем Серебровым, которого она знала, в этом обрюзгшем человеке не было. С годами Вячеслав заметно сдал.