Наталья Савельева - Пустынная дорога смерти

Первым слева был изображён архангел Михаил. У него были длинные, вьющиеся, каштановые волосы, неровными волнами спускавшиеся ему на серебряный, сияющий доспех. Кремовая мантия струилась к его ногам, коричневые огромные крылья замерли на картине. У него были серые, бездонные глаза, приятные, не грубые и казалось идеальные черты юного лица. В руках он держал посох, украшенный янтарём, жемчугом и алмазами, наверху которого был человеческий череп и сидящий на нём ворон.

Справа крайним был архангел Гавриил с золотыми, сверкающими волосами, открытыми и тёплыми голубыми глазами и такими же прекрасными чертами лица. На нём был золотой доспех и небесно голубая мантия. Его огромные бежевые крылья были тоже сложены и касались земли. В его руках был прямой, ровный серебряный кинжал инкрустированный голубыми агатами, жемчугами и алмазами. Это было его оружие, его сила.

Следующим слева было изображение Ниарцинеля. Длинные, серебристые волосы ровными волнами спускались по его плечам, почти сливаясь с серым гиматием. У него были острые скулы, прямой, ровный нос, глаза миндалевидной формы цвета расплавленной ртути, огромные крылья сверху цвета графита, драконьи, заканчивающиеся чёрными перьями. В руках он держал сосуд с ядом, обильно усыпанный жемчугами, дымчатыми топазами, алмазами и обсидианами.

Вторым справа было изображение Самаэля. Его гиматий был чёрным, волосы пепельно-серыми с ярко алыми прядями, красные, словно гроздья рябины, глаза были обрамлены длинными, пушистыми белыми ресницами. Он был жутко худощав, на огромных, чёрных, драконьих крыльях проступали алые прожилки. В своих белёсых, изящных руках он сжимал кривой зазубренный кинжал из серебра с рубинами, гранатами, чёрными обсидианами и алмазами.

Слева ближайшим к центру было изображение могучего Азраила. Он был таким, каким его видел последний раз Дин, тогда, на пустынной дороге смерти. В чёрном рваном гиматие, с крыльями, темнее ночи, испещрёнными синими, внимательными глазами. В руках он держал тот самый меч. А рядом с ним находилось изображение Абаддона. Даже здесь они были рядом. Он тоже был таким, каким видел его в своём безумном, болезненном бреду Дин. Он смотрел с картины всё так же холодно и безразлично, обжигая своими изумрудными глазами. В его руках находилась та самая чаша, полная яда, украшенная ярко горящими, тёмными изумрудами.

В центре зала на коленях стояли пять сектантов в чёрных балахонах. Она молились своим Ангелам Смерти, великим и непокорным владыкам. Дин ловко достал пистолет из кобуры и смело вышел вперёд.

– Самуэль Дэвидс, – громко произнёс он и сектанты встали и обернулись, скинув капюшоны. Там был Боб, двое молодых мужчин, пожилая женщина и во главе этого праздного, проклятого сборища стоял отец Джима. – Не ожидал Вас здесь увидеть. И тебя мой старый, добрый Боби. О, да тут и Софи. Как странно и прекрасно, что мы тут собрались, не правда ли?

– Что Вам нужно? – спокойно спросил Самуэль. – Мы ни в чём не повинны. У нас даже оружия нет. Чего Вы хотите?

– Возмездия, – прошипел сквозь стиснутые зубы Дин и выстрелил в незнакомого сектанта. Тот упал замертво. В ужасе все отстранились от его бездыханного тела, но Самуэль даже не дрогнул. Из тени осмелев вышли Райан, Бен и Дуглас.

– Возмездия? Но мы ничего не сделали! – возмущённо вскричал Сэм.

– А как же убийства невинных детей? – хищно скалясь спросил отец Адамс. Было видно, что он получает от происходящего тёмное, дикое удовлетворение. – Или кровавая жатва, так это правильно называется?

– Что? – ошарашено спросил Самуэль. Взгляд его сделался пустым и стеклянным, а сам он пребывал в некой прострации. – Нет. Это не мы. Мы не виноваты в этом…

– Было бы странно, если бы вы во всём признались, – довольно усмехнулся Дуглас. – И пусть Господь спасёт ваши души, – почувствовав силу, власть и безнаказанность, первородную, неутолимую жажду вершить человеческие судьбы он достал свой пистолет и выстрелил. В этот раз сверкающая, яростная пуля попала в Боба. Она прекратила его мучения раз и навсегда. Его бездыханное тело упало на холодный, каменный пол торжественного зала заливая его серый узор алой, горячей кровью. Лицо Самуэля сделалось каменным и непроницаемым.

– Мы не боимся смерти, – громко и спокойно произнёс он, и его звучный голос эхом отразился от сырых, крошащихся стен. – Смерть – это наш нектар. Но мы жаждем истин и справедливости перед этим бессмысленным истреблением людьми, которые ниже нас. Лишь один из вас достоин того, чтобы с ним говорили. Ты ошибся, Дин. Убив нас ты ничего не решишь. Не мы убиваем детей.

– А кто же это сделал? – яростно сверкая глазами и хищно, ядовито усмехаясь спросил отец Адамс.

– Адский пёс с окровавленной пастью, – холодно и отстранённо бросил Сэм и снова пристально посмотрел на опустившего глаза шерифа. – Ты знаешь это Дин, знаешь. Это всё чёрный шут, продавший свою душу. Он на цепи, под пристальным взглядом Ниарцинеля. Его будка – старые развалины к северу от города, среди гнилых болот. Это он убийца, оскверняющий Ангелов Смерти.

– На ваших руках кровь многих людей. И эту кровь вам не смыть,– улыбнувшись сказал Дин. Он снова поднял пистолет и начал стрелять. Третий выстрел украл жизнь у Софии, пятый заставил остановиться сердце молодого сектанта холодным свинцом, восьмой отправил Самуэля Дэвидса в небытие, на пустынную дорогу из скорбного пепла. Он не боялся смерти. Бен и Райан были шокированы происходящим, они стояли рядном со священником негромко испуганно перешёптывались. Отец Адамс самодовольно улыбался.

– Нужно немного прибраться. Сжечь, нужно всё здесь сжечь, – спокойно произнёс он, словно здесь не было стрельбы и бездыханных человеческих тел. Священнослужитель кивнул байкерам, и те молча спустились по лестнице вниз, мрачно и загадочно улыбаясь.

– Картины жалко, – наигранно, неестественно грустно произнёс Райан, хватая изящный старинный подсвечник.

Она сорвали чёрные, струящиеся шторы, нашли, спрятанные в углу запасы быстровоспламеняющегося масла, для огромных, слегка поржавевших жаровен, полили им тела. Они бросили один подсвечник на залитый горючей жидкостью пол и быстро поднявшись по лестнице скрылись в тёмном проёме жуткого коридора. Отец Адамс снисходительно похлопал Дина по плечу и отправился за ними. Теперь шериф остался здесь один. Вокруг всё поедали жадные, голодные языки жаркого, дрожащего пламени. Тело Израила возможно всё ещё покоилось где то здесь, гнило в тени этих повидавших многое стен. Неожиданно в отблесках огня Дин увидел его. Он стоял рядом с Шутом, тем самым безумцем из снов, и пристально, пронзительно смотрел на медленно теряющего рассудок шерифа. Он улыбался. Нет, Дина не сковал страх. ОН чувствовал близкую смерть, она была рядом. Он знал это изначально, но прятал в глубинах больного сознания, пытаясь спасти свой рассудок. Теперь он открылся самому себе, он знал, кто виновен, кто его истинная цель.