Андрей Сеченых - Эхолетие

– Нет, Поль, не все. Секрет заключается в колбасе, чем больше её ешь, тем умнее становишься, – рассмеялся Лешка, – могу оставить маленький кусочек, в счет будущей дружбы. И не дожидаясь ответа, проглотил остатки бутерброда. Теперь рассмеялся Поль:

– Ну да, с такими русскими не выгодно дружить, объедят и не заметят. А с тобой интересно, Шерлок Холмс.

– Во – во, и ты туда же, – поморщился Лёшка, – Книга – чистая беллетристика. Какая-то царапина на часах, какие-то потёртости на рукава пиджака. На ботинках то ли грязь, то ли конское дерьмо. Автор умело всё смешал и достал кролика из цилиндра. Зрители аплодируют. А в жизни так редко бывает, вот только логическая взаимосвязь событий может всё объяснить. Так, ладно, давай покажу, как собирать кубик, и я рванул на дискотеку.

– Алекс, подожди, – Поль всё еще находился в задумчивости. Если бы ему кто раньше сказал, что такие люди существуют, он рассмеялся бы ему в лицо, но сейчас ему было не до смеха. – Знаешь, я уже по счету третье поколение, кто занимается поисками деда. До этого были мама и бабушка, но всё безрезультатно. Как думаешь, есть шанс его найти?

– «Ищите да обрящете», – Лёшка уже нетерпеливо посматривал в сторону выхода.

– Извини, не понял, – Поль наморщил лоб, – что это значит?

– В смысле, кто ищет, тот всегда найдет. Есть такое выражение. Ладно, старик, удачи, побегу, а то меня Белка уже потеряла.

Поль интуитивно понимал, если Лёшка сейчас уйдет, то многие непонятные вопросы так и останутся загадкой.

– Алекс, секунду, может, ты сможешь объяснить, что хотел перед смертью сказать мой дед? – он достал из портмоне огрызок бумажки и протянул её Самойлову. Лёшка взял её в руку, повертел с одной стороны на другую, прочитал текст, нахмурился, снова повертел, с явным интересом посмотрел на Поля и хотел что-то сказать ему, но в буфет ввалилась толпа страждущих студентов. Шум стоял невероятный. Лёшка непроизвольно поморщился, отдал записку Полю и кивнул ему в сторону выхода.

В менее шумном коридоре Лёшка огляделся по сторонам и спросил:

– Ты уже общался с Нелюбиным?

– Нет, только с Алёной, – ответил Поль, – Мы чай пили, смотрели фотографии. Она показала мне своего деда. Он тоже чекистом был, они там вместе с сослуживцами как раз в тридцать седьмом году сфотографировались. Представляешь, Алёнка даже фамилии знает.

– Она их называла?

Поль перечислил, кого помнил, а в конце добавил:

– Если надо, я могу еще раз у нее спросить, тем более мы договорились снова встретиться.

– Ясно, тогда поехали ко мне домой, спокойно все обсудим, есть идеи, – Лёшка говорил это немного задумчиво, как будто самому себе, – с Белкой только неудобно вышло, подумает чёрт знает что.

– Так без проблем, – оживился Поль, – ты мне только покажи ее, а я завтра сам ей скажу. что мы вечером были у тебя дома.

Всю дорогу в автобусе они промолчали, каждый из них думал о своем. Молча дошли до серой пятиэтажки и поднялись на третий этаж. Лёшка включил свет, и Поль оказался в довольно аскетической обстановке. Скромная двушка, слева гостиная с чешским сервантом, письменным столом и книжными шкафами в две стены, справа спальня с допотопным диваном и ковром на стене. Единственное, что выбивалось из скромной серости, – навороченный стерео проигрыватель и не менее продвинутая акустическая система, да еще длинная полка с недешевыми виниловыми пластинками в ярких разноцветных конвертах.

– Проходи, у меня есть как раз два пива, – Лёшка скинул с себя пальто, нырнул в холодильник «ЗИЛ», достал из него «Жигулевское» и разлил в стаканы. На кухне они сели за стол, отпили по глотку, Лёшка достал ручку, тетрадь и начал что-то чертить в ней.

– Почему пиво не пьешь? – он краем глаза наблюдал за Полем.

– Спасибо, я вообще-то редко пью… – замялся Дюваль, – но вот это, конечно, пить совсем невозможно, извини.

Лёшка хмыкнул, зачерпнул чайной ложкой немного соли и высыпал ее в стакан Полю. Химическая реакция не заставила себя долго ждать. Пиво заискрилось, забурлило, и пена шапкой поднялась над стаканом.

– Попробуй теперь. Если не вкуснее, то веселее.

Поль сделал еще глоток и одобрительно покачал головой:

– Ну да, получше стало.

– Еще бы, урожай семьдесят восьмого года, с правого берега Дона, – лицо Лёшки было абсолютно непроницаемо.

– Серьезно? – Поль недоверчиво переводил взгляд с пива на Самойлова.

– Конечно, серьезно, – Лешка выдержал паузу, потом улыбнулся, – Поль, у нас всего два сорта пива: в бутылках и разливное. А разливное делится еще на два: с пеной и без неё. Ладно, давай к делу, рассказывай всё, что известно про деда.

Поль снова полез в портмоне и достал из него тот же клочок бумаги, фотографию, справку о реабилитации, передал всё Лёшке и по-военному доложил:

– Бартенев Владимир Андреевич, седьмого года рождения, работал зав. кафедрой в лисецком университете, весной тридцать седьмого арестовали и обвинили в терроризме, в октябре расстреляли, его друг помог маме с бабушкой бежать из России, вот и всё.

– Что слышно о друге, он жив?

– Мама говорила: он за границу не выезжал, остался в стране, а их переправлял другой человек. Друг проживал с ними в одном дворе и звали его Михаил, если я не ошибаюсь, фамилия Шестаков. Бабушка рассказывала, что он был не простой, из криминального мира, у него даже кличка была – «Моряк».

– Адрес, по которому они проживали до отъезда, знаешь?

– Мама приблизительно называла это место, думаю, найти смогу. Где-то на Плехановской дом с аркой и напротив него другой дом тоже с аркой. Там внутри был двор со сросшимися деревьями.

– У тебя какие версии по поводу Сороки?

– Мы с мамой думаем, что это кто-то из политических или из криминальных людей, но среди уголовников такого не было, а политических мы вообще не знали. Тебе объяснить, что такое «шлюмка»?

– Не надо, когда-то изучал арго. Ладно, подобьём бабки, – пока Поль рассказывал, Лёшка внимательно просмотрел нехитрые документы. – Что мы с тобой имеем: фотографию, справку и малявку…

– Извини, что?

– Не извиняйся, записку, – Лёшка наморщил лоб и повернул к Полю тетрадь с нарисованными кружочками и квадратиками, – давай по порядку. Итак, Бартенев, – он ткнул ручкой в большой круг по центру, – умный, образованный человек должен передать информацию своей жене, – ручка, как указка, ткнулась во второй кружок, поменьше. – Что с ним произойдет, он не знает, поэтому должен оставить подсказку в лице определенного человека, которого можно впоследствии расспросить. Твои варианты с уголовниками и политическими, – он показал на два квадратика между кругами и тут же зачеркнул их, – мягко говоря, смешны. В те годы легко гибли и те и другие. С таким же успехом можно было выбросить записку в окно, но Бартенев был умнее, чем ты думаешь. Он нашел правильное решение и подсказал вам его. – Лёшка ткнул в третий, последний квадрат на схеме.