Александр Лупырь - Мне приснилась жизнь…

– Хорошая машинка, дам сахару дома, – сказал он и тронул с места, сжигая резину. Доехав до конца проспекта, просканировал. Хвоста не было. Только два спутника. И один кажется омериканский. «Не дремлют сопернички, аналитический отдел кипит…»

Кейси взглянул на часы. Попробуем местной еды? Нервы, небось, у них не казенные. Потом к Зое или?..

Учитель в академии всегда говорил: «Ты одиночка. Зажали? Ведут? Атакуй во всех направлениях. Провоцируй, нагнетай. Если бы хотели убить, убили бы, значит, побольше конфликтных ситуаций. И палку в осиное гнездо сунул, ждешь ответки». Приняв вправо и остановив машину, он вышел и вошел в ресторан с черного «кухонного» хода. (Это был ресторан деда Давида. Человека первого после президента в криминальном мире страны.) Спросив у охранника, преградившего путь «Алик здесь?» и получив отрицательный ответ, отодвинул ударом в бочину громилу, сказал: «Я подожду в зале, обслужите». (Никакого Алика он и ведать не ведал, но точно знал, половина столицы контролируется Аликами, Рустиками и Магами, а половина Службой безопасности.) Прошел в зал и сел в центре, отбросив меню, сказал подбежавшему официанту: «Зелень-мелень, мяса хочу много с кровью, нарзану телегу и эта,.. – притянув за ворот бедолагу, сказал, – хрусталь прячьте!»

Повара и официанты подсуетились, не дремала и охрана. Стол просто ломился и охрана прибывала и прибывала, выстраиваясь у дверей, окон и вдоль стен. Вошел человек со сломанными ушами и интеллигентным, насколько это возможно с такими ушами, лицом, в белом костюме и ослепительно черной рубашке. Подошел к столу, сел напротив жующего быстро Кейси и вытянув голову, тихо спросил:

– Ты кто?

– Где красные мокасины?

– Что? – и брови человека в белом поползли вверх. – Ты бессмертный?

– Скажи пехоте, пусть отойдут от окон, они загораживают мне солнце, – и улыбнувшись, спросил громко, тоже нагнувшись и брызгая не прожеванным мясом с кетчупом на белый костюм:

– Кто крыша?

Откинувшись, человек вдруг сказал: – Давид меня зовут и я друг генерала Патрушкина.

– Генерала? Ооо, я, Давид, не генеральские, я кремлевские звезды в жопу засовывал. А ты это, хлеба не принесешь? Лаваши зае…ли. Кейси стал пристально смотреть в глаза Давиду.

– Пройдем в кабинет? – предложил Давид.

– Отчего же не пройти, можно. Кейси громко рыгнул и высморкался на красный ковер и вполоборота к охране прохрипел (театрально склонив голову набок). – Э-э, бычье, вы это, мясо не трогайте, – и пошел за Давидом.

Зоя проснулась от холода. Она сидела в пустой ванной, голая и замерзшая. Воды не наблюдалось. Посмотрев по сторонам, она вдруг все вспомнила и почему-то не испугалась. Спокойно выйдя из ванной, она уверенно прошла в зал со стеллажами и сказала кодовое слово. Уже настроенный на ее голос ящик раскрылся и она увидела массу вещей из обихода. Как было видно, не только женского или мужского, но и других форм жизни. Тут Зоя наконец удивилась, почему она не удивляется, а хозяйски роется в куче женского белья. Открыв ящичек с драгоценностями она вдруг поняла, что возможно просто умерла и тут же успокоившись начала наряжаться, помня почему-то о практичности одежды. Она как-то стала понимать толк в снаряжении и полуспортивно-полувоенной одежде. Ничего, сейчас это в моде. Война на носу. Стоп. Какая война? Она села на ворох одежды и задумалась, ее голова просто распухла от обилия информации, а она все «всплывала и всплывала». Но все эти космически военные проблемы и возможная гибель всего человечества меркли от мысли: «Он видел меня голой…»

Она, вскочив, подбежала к экрану огромного выключенного монитора компьютера и стала рассматривать свое отражение, тщательно осматривая тело, не пропуская ни одного сантиметра. Вдруг вскричав «Боже, у меня трусики и лифчик разные», помчалась голая в комнату с ванной, но и там никого не было. «Интересно, он меня рассматривал когда раздевал-одевал?» Ей было стыдно, но почему-то хотелось чтобы рассматривал. «О-о-о, ну хватит, – вслух сказала она. – А что, дольше рассматривал?» – и стала одеваться почему-то в черное. Странно, но кушать не хотелось.

Выбрала она себе и оружие, парализующий перстень и телефон-электрошокер на пять метров бесконтакта… Отложив их, Зоя сев, вдруг отчетливо поняла. Мир уже не будет, как раньше, милым и интересным. С маленькими победами и огорчениями. Он замер на краю бездны. Она не привыкла думать о глобальном, нет, как историк она, конечно, все понимала и могла подискутировать, но то, что ей открылось, просто перевернуло все ее представления о добре и зле. Гитлер был обычный дворовый хулиган по сегодняшней ситуации. Как так произошло, что пережив страшную войну и потеряв десятки миллионов, внуки павших кричали о новой войне, ища врага в народе, который по сути они и есть, без каких-либо отличий. Один этнос, один народ… Раньше, читая Шолохова, она честно не понимала, как? Как родной брат расстреливал родного брата, что за великая цель стоит за таким великим грехом? А отец сына… Тогда она отрывалась от чтения и думала, просто не было кому подсказать. Безграмотность и голод довели людей. Но теперь что? Почему союз матерей страны шел в колонне, организованной сторонниками продолжения войны вплоть до ядерного применения. Чьи эти матери? Что им такое дали или чем опоили? А ничем, с горечью поняла она, мы такие и есть. Он вспомнила слова Сергея Довлатова, умершего на чужбине, выброшенного из своей страны: «Мы без конца ругаем т. Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?» Она вспомнила свою учительницу, яростно агитировавшую за нынешнего президента: «Он поднял страну с колен, а Омерика спит и видит, как ее расчленить и захватить. Вспомнила Зоя и в чем обута была учительница в последнюю их случайную встречу, в туфли внука, старые разбитые туфли 42 размера. Что можно сделать с народом, 80 % которого рвется умереть за очередного вождя или вновь ищет врагов? Ждет команды «фас»! Будто кто-то сбросил оглупляющую бомбу на страну, и это вряд ли Омерика…

Затем Зоя встала, нашла кофе, сварила без сахара и попивая ароматную горечь, стала вспоминать, что такого Алекс хотел от нее в первые дни знакомства. Архив. Да, какое-то «Евангелие от Никодима», она еще тогда влезла в Википедию и «порылась». Хоть это ей как молодой девчонке было неинтересно, но она прочитала все, что нашла. Интересовали же Алекса не только следы «Евангелия от Никодима», но и Крест, «Русский апокриф «Слово о Крестном Древе» (XV—XVI века)… И что информация, даже не об этом, а всего лишь о следе. И что след этот о Кресте у них хранится. Зачем это ему сейчас? Непонятно. Зоя вздохнула и посмотрела на часы, Кейси-Алекса не было уже 15 часов. Не случилось ли чего?