Ирина Мальцева - Не повтори моей судьбы

Придя вечером в убогий гостиничный номер, Таисия в который раз подумала о никчемности своей жизни. А раз так, то пора кончать с этим.

Хотелось выпить. Уже четвертые сутки она не берет в рот спиртное, так как четвертый день длится заседание суда. Сколько еще ей придется терпеть? Может, бросить все и уехать домой, а там напиться как следует и…Даже страшно не будет!

Страшно болело нутро. То ли он того, что она практически ничего не ела все эти дни, то ли от того, что организм пьяницы требовал очередную дозу спиртного, то ли отчаяние резало внутренности, скручивая тело пополам.

Женщина легла на скрипнувшую кровать, подтянула колени к подбородку и попробовала отвлечься от боли, думать о чем-нибудь другом. Но не получалось. Мысли снова и снова возвращались к тому дню, когда она, измученная одиночеством, толстая и никому не нужная мечтала о том, чтобы любым способом избавиться от килограммов мяса и сала. Сейчас и вспомнить об этом смешно, смешно и стыдно! И все это ради того, чтобы такой прохиндей как Славка Кукин обратил на неё внимание? Ради того, чтобы на свет появился второй Кукин, который повторит мерзкую судьбу своего отца?

Крыса вгрызалась во внутренности Таисии, заставляя еще сильнее прижимать руки к животу. В голове поплыл кровавый туман, а тело стало словно неживым. Хорошо бы умереть, опять подумала Таисия и провалилась в черноту.

Сколько она пробыла в таком состоянии, она не знала, но за окном брезжил рассвет. Значит, пора вставать. Сегодня должны зачитывать обвинительное заключение, а если успеют, то огласят приговор.

Женщина, всю ночь пролежавшая на одном боку, с трудом перевернулась на другой и попыталась разглядеть циферблат наручных часов. Бесполезно.

–Сколько же сейчас?—вслух проговорила Таисия и начала подниматься. Но тут же остановилась, пораженная игрой теней на противоположной стене: большая тень носилась как отблеск пожара, захватывая все больше и больше места. В самом углу притаилась маленькая тень, напоминающая ребенка, который в ужасе глядит на зловещее пламя, но не может двинуться с места.

Таисия в ужасе зажмурилась, а когда открыла глаза и снова глянула на стену, то ничего не увидела, кроме отражения голой ветки дерева за окном.

–Шурочка!!!

Сомнений не было: она видела дочку, на которую надвигалась страшная тень беды. Дочка в опасности! Таисия оставила дочь у родителей, но кто знает, что могло случиться, например, по пути в школу или дома, где сычом сидел вечно пьяный Славка.

Как ветром выдуло Таисию из кровати. Два часа ушло на формальности, еще час она добиралась до автовокзала и полчаса простояла в очереди за билетом. Потом в нетерпении смотрела на стоянку больших автобусов, ожидая, когда один из оранжевых монстров соизволит прибыть к посадочной платформе. Когда объявили её рейс, она первой влетела в салон, пихнув при этом старушку в валенках и потертом полушубке.

–Батюшки,—запричитала старушка, отброшенная от двери автобуса,—убила, окаянная.

Таисия обернулась, схватила старушку за рукав и втащила в автобус.

–Прости,—только и сказала она, потом забилась на сиденье у окна и замерла в ожидании.

Автобус ехал с обычной скоростью, но женщине казалось, что водитель намеренно придерживает «Икарус». Глухое раздражение поднималось в ней, рождало нервную дрожь, от которой сжималось все внутри, а в голове появлялась невыносимая ломота.

Прибыли по расписанию. Таисия рванула было пешком, но потом побежала на остановку. Через несколько минут подошел почти пустой автобус. Час пик не наступил, большинство было еще на работе. Вывалившись из теплого нутра автобуса, Таисия кинулась к своей улице. Кроме скрипа снега под каблуками она ничего не слышала. От бега ей стало жарко, волосы выбились из-под платка, хотелось остановиться и глубоко вдохнуть свежего зимнего воздуха. Выбежав на свою улицу, женщина замерла, глянув в сторону проглядывающего в морозной дымке деревянного четырехквартирного дома. Все было спокойно.

Таисия распрямилась в пояснице и облегченно вздохнула. Ноги от непривычного бега дрожали, потная одежда прилипла к телу, а в горле саднило и хотелось пить.

–Вот дура!—отругала себя Таисия.—Придет же в голову такое! Причем в трезвую. Придумала видения какие-то. А тут красота и тишина,—обвела глазами знакомую улицу, знакомые дома, занесенные под самые крыши снегом, опушенные инеем старые деревья.

Вдруг в звенящей тишине жутко, дико, безысходно взвыла собака, за ней вторая, третья, и скоро разноголосый собачий хор выводил страшную песню непоправимого несчастья.

Как она домчалась до дома, Таисия и потом не могла вспомнить. Дверь в тамбур была не заперта. Плохо соображая от страха и не слыша ничего, кроме собачьего воя, женщина рванула на себя обитую войлоком дверь и остановилась, парализованная ужасом. Из квартиры валил черный удушливый дым.

–Шура!!! Шурочка!!!—вне себя заорала Таисия и, не видя ничего перед собой, кинулась вглубь квартиры.

Поток воздуха ворвался вместе с нею. Все в комнате, словно ожидало этого, и разом вспыхнуло оранжевым пламенем. Таисии хватило одного взгляда, чтобы заметить развалившегося на постели Славку, закинутую за голову руку с папиросой, черную дыру в подушке.

–Шурочка!!!—снова закричала женщина, снова и снова окидывая взглядом помещение. Потом она кинулась в другую комнату, но и там никого не было. Дым мешал смотреть и дышать, подступающее пламя грозило спалить её заживо. Она бросилась к печке, рядом с которой стояла скамья, а на ней два ведра для колодезной воды. Одно ведро было пусто, в другом плескалась вода. Таисия схватила ведро и опрокинула его на постель. Славка был мертв, сразу определила она, но это её не взволновало. Сейчас главное для неё—где Шурочка? Если у родителей, лихорадочно соображала женщина, то все хорошо. Но если ребенок с испугу забился в угол, то её жизнь висит на волоске. Под натиском пламени Таисия стала отступать к входной двери.

Она и не думала спасать вещи или мебель. Черт с ним, с этим барахлом. Лишь бы с дочкой ничего не случилось.

И в этот момент где-то мяукнула кошка.

–Ружа!—заорала Таисия.—Кис-кис!

Ружа послушно отозвалась, только как-то вяло, нехотя. Но Таисии и этого было достаточно. Она перепрыгнула через полыхающий половик и оказалась в другой комнате.

–Кис-кис!—отчаянно позвала Таисия.

–Мяв…—и оборвалось.

Женщина кинулась к окну. Как же она сразу не догадалась!

Сжавшись в комок и прижав к груди несчастную Ружу, Шурочка сидела на широком подоконнике за занавеской, упершись носиком в щелку между рамами окна. Она уже не дышала, а лицо приобрело характерный оттенок задохнувшегося человека.

Таисия схватила девочку одной рукой, другой—деревянный стул и, размахнулась. В этот удар женщина вложила не только всю свою силу, но и все свое отчаяние, свою боль, свой страх за дочь, свою злость на неудавшуюся жизнь.