Георгий Каюров - Счастья не бывает много

– Тётя Вера женилась на своём папе? – от изумления у Люси расширись глаза.

– Он её отчим, – упрямо произнёс Матвей. – Значит, чужой дядя. И не женилась, а вышла замуж.

– Кому сказала, хватит! Быстро по комнатам и делать уроки, – прикрикнула мать, укоризненно покачивая головой и с улыбкой взглянув на мужа.

– Это же уже другой человек, – не мог успокоиться Матвей. – Его воспитывали чужие люди…

– При рождении, – отец поднял на сына сияющие глаза, – дитя наследует от родителей веру предков. От матери – с молоком; от отца – с генами. Изменив кровным родителям, человек продаёт веру предков. Помнишь, сына, как говорила наша бабушка? Что бы ни случилось – главное, веру свою не продайте, – Григорий Михайлович изучающе посмотрел на сына и с расстановкой вывел: – В том и загадка родственной природы, сынок. – Воспитатель может всю жизнь воспитывать, но не даст того, что родной отец даст за неделю, а может, и за пару дней. Да дня хватит! – И с этими словами отец подмигнул Инге.

– Бр-р-р, – маленькую Люсю потрясли слова отца. Она смотрела на папу широко раскрытыми глазами и затряслась от обуревающего восторга. – Какая сила! Мама! – Люся побежала в комнату. – Ты слышала, какая сила?

– Пра-авда?! – воскликнул Матвей и устремил изучающий взгляд на старшую сестру.

От слов отца Инга вздрогнула. Она чувствовала, как покраснела от пяток до макушки, как будто только что заглянули ей внутрь и изобличили в чём-то очень личном. Лицо её вспыхнуло и горело. Для неё и самой простота, с которой отец объяснил всё происходящее с нею за последние дни, стало откровением. Слова отца попали в самую точку. Ведь он прав. Прошло-то несколько дней, а она уже не та Инга, которая сошла с поезда в этом городе. Как же ей теперь возвращаться? Как она теперь будет жить с мамой? Ведь мама заметит произошедшие с дочерью перемены. Это станет для неё ударом, тяжелее предательства. Девушка не находила места глазам, бегая по утвари.

– Это правда! – повторил брат, переходя на ор.

Не зная почему, но, испытывая какую-то незнакомую для неё вину, Инга подняла на брата глаза. Она увидела во взгляде мальчишки, – он разгадал, что с нею сейчас происходит. Инга ничего не смогла ответить пересохшими губами, язык словно прилип к нёбу, и только растерянно кивнула, втягивая голову в плечи. Матвей и без того верил отцу, но то, что сказал тот о неделе и даже о двух днях, выглядело фантастическим. Брат ожидал увидеть, как сестра с лёгкостью соврёт, из чувства солидарности между взрослыми, и поддержит отца, но то, что он увидел, что с нею произошло, поразило его. Матвей растерялся, ему стало невыносимо жалко сестру.

– Ух ты! – воскликнула Люся, не найдя детских слов.

– Всё! – прикрикнула из гостиной мать. – Матвей! Оставь папу в покое. По комнатам.

– Матвей, – позвал отец сына, собирающегося выйти, и долгим взглядом посмотрел на того.

– Хорошо, пап, – подросток, переминаясь с ноги на ногу, подошёл к Инге и протянул руку: – Извини.

Инга обеими руками приняла руку брата и готова была расцеловать её от переполнявших её эмоций. Ей хотелось крикнуть: «Ну какое может быть извини? Мы же родные!» Но Матвей отстранился. Его что-то ещё волновало, он всё– таки решил не откладывать:

– А из чувства благодарности?

– У благодарности, – принял вызов отец, но взгляд его стал жёстким и губы вытянулись в одну линию, – есть прекрасная золотая монета для оплаты – эта монета называется – спасибо. Ступай, – выпроводил сына отец.

В кухне остались Инга с отцом. Они молчали, погружённые каждый в свои думы. Неожиданно Григорий Михайлович засобирался.

– Я должна с тобой поговорить, – спохватилась Инга.

– Только не сейчас, – опуская руку на голову дочери, Григорий Михайлович осторожно погладил. – Успеется.

После такого бурного ужина вечер заканчивался молчаливо. Лёжа в постели, Инга долго ещё слышала, как родители переговаривались.

* * *

Утром Елена Николаевна ушла на работу. У неё был приём в поликлинике, а потом заступала на сутки в стационар. По дороге она должна была завести Люсю в школу. Таня делала уроки. Мотя с отцом ещё засветло уехали по какому-то важному делу. Инга смотрела в экран телевизора, а мыслями была далеко дома. Что там делает сейчас мама? Сколько горьких минут она ей доставила своей поездкой и ещё продолжала добавлять каждый день, откладывая отъезд. Ещё больше девушку заботило то, как они будут жить после её возвращения.

Из комнаты вышла Таня.

– Телик смотришь?

– Ничего интересного, – Инга отключила телевизор. – Уроки выучила? Пошли, погуляем.

– Уроки сделала. Я не могу. Мне ещё надо сделать то, что папа поручил.

– Потом сделаешь, – Инга с интересом посмотрела на сестру. Ей почему-то очень захотелось подбить Таню нарушить правила. – Пойдём, погуляем. Я целыми днями сижу дома. Ещё потеряюсь, – и чтобы совсем быть убедительной добавила: – Город мне покажешь. Ты же хотела город показать?

– Хорошо, – согласилась Таня. – Потом быстро сделаю.

Инга ликовала. Она видела, как впервые за несколько дней в этом доме был нарушен порядок, и она к этому приложила руку. В их с мамой жизни порядок был чем-то иллюзорным. Они много строили планов, но почти никогда им не суждено было сбыться или они осуществлялись с таким скрипом, что процесс превращался в каторгу и длительную ссору. Чаще всего – планы так планами и оставались. Зато вечерами они могли долго обсуждать и сожалеть о том, как отказались от намеченных планов и как было бы славно, если бы они выполнили хоть один из них.

Сёстры собрались и наметили маршрут. Сразу условившись, – так чтобы больше посмотреть и вернуться домой заблаговременно. Таня должна была успеть выполнить папино поручение.

Красивый и большой город с просторными бульварами и проспектами увлёк сестёр. Множество людей и городского транспорта. По дороге они дважды покупали мороженное, насчёт которого тоже был наложен родительский запрет. Инге не составляло труда уговорить маленькую Таню только попробовать.

– Если есть по чуть-чуть, то ничего не будет, – заверила старшая сестра. – Главное, не большими кусками и не глотать.

– Месяц назад я всего-то ложечку попробовала и две недели ангину лечила, – сама себя настраивала отказаться Таня, но не удержалась.

Увлёкшись прогулкой, они забыли про время и, когда на площади часы пробили двенадцать, ахнули. Пришлось ловить такси, хватать из дома портфель и сломя голову нестись на урок. Благо школа была в нескольких кварталах.

– Попадёт мне, – сказала Таня на прощание. – Я же не сделала.

– Не волнуйся, – успокоила сестру Инга. – Скажу – я виновата.

Инга ещё погуляла по городу и, когда вернулась, дома застала Елену Николаевну.