Георгий Каюров - Счастья не бывает много

– Проходите в комнату, – тихо повторила хозяйка, и Инга почувствовала её лёгкое прикосновение у себя на лопатке.

Донеслись шлёпанья босых ног, и из проёма в стене вышла девочка лет десяти, следом выбежала вторая – лет около шести. Обе в пижамах и с длинными распущенными волосами. Они с интересом уставились на гостью. Едва Инга собралась поздороваться с ними, как в дверях показался мужчина. Она ждала этого, но всё равно растерялась. Язык не поворачивался хоть что-то произнести. Перед глазами вставали образы, описываемые матерью. Высок. Вот только сутулится. Волосы чёрные, только прорезаны сединой. Стрелки у глаз есть. Мать рассказывала – из-за них в молодости потеряла голову. Очень ей хотелось, чтобы будущий муж имел стрелки у глаз. Взгляд глубокий и тёплый. «От глаз – не оторваться, – восхищённо повторяла мать». Есть такое. Он!

– Это я… – едва смогла выдавить из себя Инга. – Вот, приехала…

– Вижу, – коротко ответил отец.

Он улыбался одними стрелками. Точь-в-точь, как рассказывала мама. Они смотрели друг на друга и не находили слов. Инга почувствовала – отец «говорит с нею», но не была готова к такому «общению». Сейчас она пожалела, ведь не верила матери, когда та рассказывала, как они с отцом могли разговаривать глазами, относя это к выдумке, и потому не расспрашивала. Мама часто и подолгу восторженно вспоминала очередную историю: «Однажды, так получилось, зашли мы в разные двери вагона электрички. Людей тьма! Стоим, разделённые пролётом, и смотрим друг на друга – разговариваем». Инга относила всё это к материным грёзам молодости. И вот отец ей что-то «говорил», но она не понимала, а как бы хотелось!

– Располагайся пока, – одними губами обозначил отец и скрылся в комнате.

– Девочки, умываться, – отдавала распоряжения мать, но сёстры не сдвинулись с места, с любопытством рассматривая гостью. – Так, быстро умываться. Кому говорю?! – мать повысила голос и так же, как и Ингу, поторопила прикосновением.

– У неё волосы, как у меня, – сказала младшая, выглядывая из-под материной руки, и уже в дверях в ванную снова обратилась к матери: – Мама, правда?

– У неё стрижка, – парировала старшая.

– Как у меня, правда, мам? – не сдавалась младшая.

– У неё стрижка, – настаивала сестра.

– Танька, отстань! – прикрикнула на сестру младшая. – Мам, ну скажи – цвет как у меня, правда?

– Мыться, – обеим коротко приказала мать, прикрывая за собою дверь.

В ванной смешались шум воды с голосами девочек. «Мама, а кто это к нам приехал?» «Мама, это тётя или девочка?»

– Это ваша сестра приехала к нам в гости, – попыталась ответить сразу на все вопросы мать, но их посыпалось ещё больше. «Когда ты её родила?» «Где она была до этого?» «Она теперь будет у нас жить?» «А где она будет спать?»

Инга улыбнулась и уже с интересом оглядела комнату.

– Заканчивайте и завтракать, – строгим тоном осадила девочек мать и вышла уже в домашней одежде и причёсанная. – Что же вы стоите? Проходите в комнату. – Женщина снова мягко коснулась Ингиной спины, и они вместе прошли в гостиную. – Меня зовут Елена Николаевна, – с этими словами хозяйка протянула руку.

Инге вспомнилось, как мама однажды крепко пожала мужчине руку, и хотела тоже стиснуть протянутую ладонь, но у неё не получилось. Елена Николаевна искусно прихватила только её пальцы, и получилось лёгкое прикосновение.

«Надо же, совсем по-женски поздоровалась», – отметила про себя девушка. – У мамы тоже были тонкие, красивые пальцы, но тогда – это мужское рукопожатие резануло, и позже она поинтересовалась у матери: «Разве хорошо с мужчиной здороваться за руку?»

«Мир изменился, и сейчас все здороваются за руку – и мужчины и женщины – это нормально», – объяснила сухо мать.

Только что Инга стала свидетелем – мир не изменился. Вот стоит женщина, которая поздоровалась с нею, с женщиной, по-женски. И нет никаких – «сейчас это нормально».

– Не стесняйтесь, будьте как дома, – и снова вышедшему из комнаты мужу Елена Николаевна адресовала: – Сейчас будем завтракать. За столом и поговорим.

– Давай вещи, – отец протянул широкие ладони. – Что– то не густо.

– Очень приятно, остальные оставила в камере хранения, – невпопад ответила Инга, передавая сумочку. Она ожидала – отец засуетится, но, увы…

– Проходи прямо на кухню. Я сейчас, – скинул сумочку на диван и снова скрылся в комнате.

Семья зажила обычными хлопотами, словно никаких посторонних в доме. Никто не спешил извиняться за утренний беспорядок и за то, что прозевали прибытие гостей. В Ингиной жизни всё происходило бы наоборот. Хозяева улыбались бы, извинялись, а во взглядах сквозило бы недовольство. Правды ради, Инга понимала, она не называла точной даты. В том единственном телефонном разговоре, на который решалась почти месяц, сумбурно говорила, лепетала, дрожа от волнения, и в завершение сообщила, собирается приехать примерно в двадцатых числах мая. И всё равно в этой семье чувствовалось другое отношение.

– Переодеваться и причёсываться, – из кухни отдала дочерям новое приказание мать. – Забирайте Ингу с собой, покажите свою комнату.

После неожиданного для них известия девочки с ещё большим интересом рассматривали незнакомку-сестру.

– Я Люся. Мне шесть лет и десять месяцев, – представилась младшая девочка. Она особенно вглядывалась в гостью.

Инга отметила – для шести лет девочка обладала взрослым осмысленным взглядом.

– Через два месяца будет семь, – поддержала Люсю сестра.

– Танька, я сама скажу, – огрызнулась младшая.

– Таня, – представилась старшая сестра. – Пойдём в нашу комнату.

– Инга, – назвала и своё имя Инга. – Пошли.

Она собралась взять девочек за руки, но те убежали и, когда Инга входила следом, то уже приготовились показывать пенаты. Комната вмиг превратилась в склад разбросанных игрушек, доставаемых из разных шкафов одна за другой. Телевизор мелькал мультиками. Девочки говорили наперебой.

У Инги никогда не было столько игрушек. Она рассматривала всё, что сёстры ей показывали – глаза разбегались. Ей с детства хотелось иметь сестру или брата. Сейчас же видела сразу двух сестёр, и они были такими маленькими. Инга никак не могла решить – общаться с ними как с младшими девочками или как с сёстрами, и в чём разница.

– Ты будешь спать с нами, – заявила Люся. – Не переживай. Папа поставит вот здесь кровать для тебя.

– Я не переживаю, – Ингу смутила детская прямолинейность.

– Люська, не болтай, – Таня чувствовала неладное в происходящем, но сама не могла объяснить, сказанное младшей сестрой её также смутило.

– А что? – не унималась Люся. – Она же наша сестра. Где она будет спать? Где ей кровать ставить?

Как вы тут? У-ух, разгромили комнату! – прервала зарождающийся спор Елена Николаевна. – Давайте завтракать, – и в этот раз её улыбка была лёгкой, без напряжения.