Георгий Каюров - Счастья не бывает много

– Вы любите отца? – неожиданно спросила Инга и затаилась, не решаясь даже глаза поднять.

– Это что ещё такое? – вспылила хозяйка. – Не надо задавать такие вопросы. – Женщине удалось справиться с эмоциями, голос её зазвучал спокойно. Инге даже показалось, Елена Николаевна похолодела. – Отношения родителей, извини за такое обобщение, не должны волновать детей. Не прилично задавать подобные вопросы взрослым, – Елена Николаевна сделала паузу и тише добавила: – Я и так позволила больше чем положено.

У Инги сжалось сердце от ощущения того, что только что для неё открылась какая-то страшная тайна, о которой отец даже не догадывается. Она даже поспешила пожалеть отца. Но Елена Николаевна собралась с мыслями и продолжила:

– Для меня Григорий Михайлович как океан. Я с головой погрузилась в него. Как же я могу не любить такого человека? – глаза Елены Николаевны источали такую верную любовь, разглядев которую, Инга изумилась. Хозяйка выдержала изучающий взгляд девушки и тихо закончила: – И всё на этом!

Инга не находила слов. Её снесло этим любящим чувством. Она никогда и ни у кого не видела такого взгляда – ни у своих подруг, ни у матери, ни у кого из подруг матери. Ей было о чём задуматься. За короткое время пребывания в отцовском доме она успела столько всего видеть, что всё, с чем сталкивалась, ставило в тупик. Она жила не так. Её жизнь тоже была нормальной, но не такой, как в семье отца. Инга ясно отдавала себе отчёт в том, что семейный уклад, чужой для неё семьи, захватил её с головой, и это ей нравилось.

За разговорами и занятиями по дому женщины не заметили, как время подошло к обеду.

– Заболтались мы с тобой, – Елена Николаевна взглянула на часы. – Так. Суп готов, котлеты, макароны и компот. Ты будешь чай или компот?

– Чай, но можно ограничиться и компотом, – поспешила ответить Инга.

Щёлкнул замок входной двери.

– Ма, привет! – крикнул Матвей, прибежавший из школы.

– Наши возвращаются, – улыбнулась хозяйка и повернулась к двери, ожидая, пока сын войдёт в кухню. Встретила она его, укоризненно качая головой.

– Здрасте, – поздоровался Матвей с гостьей.

– Вот теперь здравствуй, – мать потрепала сына по вихрам. – Люсю снова забыл подождать? – Елена Николаевна сняла фартук. – Ладно, развлекай Ингу, а я быстро сбегаю.

Инга рассматривала лицо брата. Для Матвея, хоть и старшеклассника, также неожиданным оказалось появление старшей сестры, и он испытывал некоторую неловкость. По наставлению матери он приготовился развлекать гостью. Ничего не придумав лучшего, уселся напротив и умолк, разглядывая утварь на столе.

– Матвей! – позвала из коридора мать: – Руки помыл после улицы?

И Инга и подросток заговорщицки заулыбались. Он едва не схватил горбушку.

– Уже мою, – парировал Матвей, но в ответ захлопнулась входная дверь.

– Куда собираешься поступать? – поинтересовалась Инга, когда они остались вдвоём.

– Не знаю ещё, – равнодушно пожал плечами Матвей. – Отец говорит, надо идти в мединститут.

– А сам как думаешь? – старшую сестру разозлил ответ брата.

– Я тоже так думаю.

– Совсем нет личного мнения? – продолжала она злиться, едва сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего.

– Почему же? – брат почувствовал настроение сестры и смешливо зыркнул. – Мама у нас врач, всегда поможет. Папа тоже поддержит.

– Разве он медик? – с иронией проговорила Инга.

– Он не врач, но разбирается в медицине. Мама, когда у неё сложный случай, всегда консультируется с папой.

– Надо же? – не смогла скрыть удивления Инга. – И что же он советует?

– Зря ты так, – не принял ироничный тон подросток. – Отец очень хорошо разбирается в медицине. Когда он был студентом, то подрабатывал на «скорой» фельдшером. Идём. – Поймав недоверчивый взгляд сестры, Матвей вскочил. – Правда, отец не разрешает заходить к нему в кабинет, но мы потихоньку.

Полумрак комнаты встретил их уютом. У окна стоял пузатый стол на коротеньких ножках-шпильках и рядом с ним чертёжная доска. Штативная лампа была прикреплена так, чтобы можно было повернуть её как к столу, так и к доске. Напротив стола – кожаные кресло и небольшой глубокий диван. Все стены до потолка закрывали шкафы, заставленные книгами.

– Вот, смотри, – Матвей открыл единственный глухой шкаф и извлёк оттуда туго перетянутую бечевой, набитую бумагами папку. Он бережно стал доставать из неё корочки и протягивать сестре. – Это всё папины. Это диплом фельдшера. Это – архитектора. А это благодарность от экспедиции за то, что папа спас жизнь участнику экспедиции.

– Что он сделал? – разглядывая письмо, поинтересовалась девушка.

– Он прооперировал геолога и спас ему жизнь. Была нелётная погода, и к ним не мог прилететь на помощь вертолёт. Нужно было срочное хирургическое вмешательство. Папа сделал операцию, – с гордостью сообщил Матвей.

– А он умеет?

– Конечно, умеет! – воскликнул подросток, почувствовав недоверие сестры. – Смотри, – и он достал следующую бумагу. – Это его зачётка по хирургии. Одни пятёрки, и за лекции, и за практические занятия. Он специально ходил в мединститут на лекции по анатомии и практиковал резать, чтобы повысить свои знания. А ты знаешь, где тренируются студенты, будущие хирурги? В морге!

– Всё равно это безответственно, – с упрямством в голосе, настаивала Инга.

– Сама ты безответственная, – огрызнулся брат.

– А здесь что такое? – Инга отклонила занавеску на боковой стенке шкафа.

– Это папино оружие, – с гордостью сообщил брат. – В молодости он занимался фехтованием на саблях.

– Какая-то странная сабля, – нарочно, как можно равнодушнее произнесла она, видя, с каким запалом гордости рассказывает брат. – Квадратная…

– Сама ты квадратная! – не на шутку разозлился Матвей. – Смотри! – и он достал очередной диплом. – Это папа выиграл турнир по фехтованию, а это его билет кандидата в мастера спорта.

– Кандида-ата-а, – протянула Инга, уже не скрывая весёлости. – Я думала он мастер, а он всего-то кандидат.

– Что ты понимаешь! – взорвался от обиды Матвей.

– Ладно, ладно, – рассмеявшись, быстро заговорила Инга. – Я пошутила, Матвей. Конечно, это всё здорово! Я, как и ты, горжусь папой!

– Ну тебя! – отмахнулся Матвей. – Выходи из папиного кабинета.

– Матвей! – Инга поймала брата за руку и, заглядывая в глаза, проговорила: – Я пошутила. Правда!

– Выходи, – смягчил тон Матвей.

– Мир? – Инга протянула руку.

– Мир, – примирительно пробубнил Матвей, отворачиваясь от сестры. – Надо выходить, а то мама сейчас придёт и будет ругаться.

* * *

Дни пролетали один за другим. Инга всё чаще погружалась в раздумья. Противоречивые чувства терзали её. Она стыдила себя за тот душевный комфорт, в котором купается в семье отца, и жалела мать. Сколько страданий ей доставляет, откладывая отъезд! Она выискивала недостатки и пыталась придираться к мелочам в укладе этой семьи, но стоило Елене Николаевне позвать помогать по хозяйству, она забывала обо всём и с удовольствием готовила еду, убирала квартиру, складывала детские игрушки. Пока девочки были в школе, она раскладывала игрушки на кроватях и любовалась. Инга не могла объяснить всего того, что видела каждый день в доме отца, а главное, своего желания участвовать в этой жизни. Она не могла объяснить себе, почему дети тянутся к отцу? Весь день они проводили с матерью. Елена Николаевна занималась их жизнью, участвовала в детских вечеринках, а зачастую и сама их организовывала. Отец утром видел семью во время завтрака. Ужиная, общались дольше. Правда, много говорил и с каждым накоротке. Но если кто-то из детей переходил грань, то тут же одёргивал его, иногда, в понимании Инги, недопустимо грубо, и всё продолжалось. Как-то маленькая Люся взяла за привычку замахиваться кулаком на всех домашних. За ужином замахнулась и на отца. Она сделала это в шутку, но отец выставил свой кулак и ткнул в лоб Люсе.