Георгий Каюров - Счастья не бывает много

– Дети спят? – поинтересовался отец, раздеваясь.

– Спят. Поздно уже, – спокойно отвечала Елена Николаевна. – Завтра в школу. Проходи сразу в кухню.

– Как Люська? – спросил отец, пережёвывая.

Инга улыбнулась – она тоже, когда садилась за стол, брала ломтик горбушки и жевала.

– Уроки все сделала? – продолжал Григорий Михайлович.

– Сделала, – отвечала Елена Николаевна, накрывая на стол.

– Ей ещё год бы дома поиграть. Мне много не клади, – вздохнул отец. – Я с тобой за компанию перекушу. Сбил аппетит, перехватив во время встречи. У Танюши всё в порядке?

– Всё нормально.

– Что Мотя? Не поздно пришёл?

– Нет. Он мужчина уже, – эти слова Елена Николаевна произнесла окрепшим голосом, и Инга представила её глаза, переполняемые гордостью за сына.

– Как Инга?

Инга затаила дыхание, боясь даже моргнуть, она прислушивалась к каждому сказанному слову и с какой интонацией оно произносилось. Сердце забилось сильнее. Отец спросил о ней в общем порядке, как будто делал это каждый день.

– Как Инга? – вопросом на вопрос продолжила разговор Елена Николаевна, только в этот раз она перешла на шёпот. – Она взрослая девочка. Ей бы погулять. Что она дома сидит. Сходи с нею куда-нибудь.

– Схожу, – согласился отец. – На выходные.

На кухне умолкли. Инга примерилась к своей жизни. Она любила засидеться с подругами допоздна, а иногда приходила домой под утро. Никто её не встречал. Ужинала тем, что находила в холодильнике, и спать. Нет, конечно, никто не запрещал разогреть еду, но не было настроения. Мама спала и даже не слышала, в котором часу возвращалась дочь. Как-то Инга вернулась домой с зарёй и сидела на кухне, пережёвывая горбушку. Вошла мама, на ходу перевязывая халат, и удивилась: «Чего так рано подорвалась?» Она даже не взглянула на дочь. Поставила чайник и пошла в ванную. Инга тогда ничего не ответила. Ей было обидно до слёз. Дочери не было дома всю ночь, а любимая мама спокойно спала. Сейчас мама плотно позавтракает и отправится на работу. Вспомнит об Инге только к обеду. А если бы я за это время сто раз умерла бы, например? Инга часто проводила подобные аналогии. Она и к отцу решила ехать после очередного прихода домой под утро и сонного маминого: «Ты уже встала?»

В тяжёлых раздумьях Инга забылась. Едва сомкнув глаза, она тут же открыла их. Ей показалось, так и не удалось поспать, но уже брезжил рассвет. Встревожило сон тихое движение по комнате. Мимо прошла Люся и направилась в спальню родителей. Инга поспешила за девочкой, чтобы вернуть её в постель, решив, ребёнок спросонья заблудился. В приоткрытую дверь она увидела, как отец приподнялся.

– Люсенька, ты чего, доча?

– Папа, я пришла посмотреть, ты есть или нет.

– Боже ты мой, – отец, прихватив одной рукой дочку, закрутил её к ним с Еленой Николаевной в кровать. – Куда же я мог деться? Ну, полежи с нами.

У Инги едва не оторвалось сердце. Она была поражена тому, как эта девочка, её родная сестра, всю ночь спала с тревогой, ожидая папу. И вот дождалась. Её маленький, ещё крепкий организм в состоянии выспаться за пару часов, когда рядом папа и мама. Она уснула крепким, спокойным детским сном. Инга вернулась в постель и больше не сомкнула глаз.

Что же это такое «папа»? Этот вопрос мучил её всю жизнь. Он ещё сильнее мучил каждую минуту жизни в этой семье. Она не понимала всего, что происходит, и не находила сразу объяснения. Ей было это чуждо, но она чувствовала, – эта чуждость искусственная, воспитанная, может быть, не насильно, но и не основательно, и потому разваливалась каждодневно. В очередной раз она стала свидетелем, как маленькая Люся всю ночь спала на полусознании, ожидая, когда вернётся папа. Организм не выдержал и уснул, но это был сон тревожный, потому что едва стало возможно, он проснулся и поднялся, чтобы пойти и удостовериться – пришёл папа или нет.

Что же такое папа? Этот вопрос с силой бил в виски. Инга ворочалась в постели и тяжело вздыхала. Только на мгновение сон одолел её измученное сознание, и всё выстроилось в истину. Папа – это когда он всегда рядом, даже если его нет, но он всё равно рядом. Он везде. Он с тобой. Ты всегда находишься под его заботливым крылом. Папа – это как энергия. Мама – всё для ребёнка. В этом Инга не сомневалась. Сейчас она видела – папа – это как воздух. Отними у этих детей воздух, и они завянут. Нет, они будут жить, но эта жизнь будет хилой и безыммунной. А у неё, у Инги, жизнь иммунная? Крепкая? Она выучилась, самостоятельный человек и всё равно поехала к отцу. Он не звал, не искал, а она бросила всё и поехала. У неё есть убедительное объяснение своему поступку – она хотела показать, – и без него обошлась. Это ли единственная причина? И обошлась ли?

В семье отца ей становилось уютно.

* * *

В субботний день семья собралась на обед. Инга поймала себя на мысли, уже привычно занимает отведённое для неё место. Как всегда Люся делилась впечатлениями от нового мультика, вперемешку рассказывая и о новой игре, которую придумали мальчишки во дворе. Все слушали и молча ели.

– Папина самая любимая, – отец погладил Люсю по голове.

Инга украдкой обвела всех взглядом, но никого не смутили слова отца. Даже Таня не обратила внимания на адресованную любовь только Люсе. «Почему же меня эти слова задели? – саму себя засыпала вопросами Инга. – Так просто взял и сказал, – одна дочка самая любимая. Значит, другая не любимая? Или не самая любимая? А сын, любимый? Почему же никто из детей не обиделся? А меня почему задели слова отца?» Её глаза вмиг наполнились слезами. Инга склонила голову и невидящим взглядом уставилась в тарелку. Прервал её тяжёлые мысли голос Тани.

– Чего на меня смотришь?

– Любуюсь тобою, – ответил отец.

– Ты всегда так говоришь, – без смущения парировала Таня.

– А мной! – воскликнула Люся.

– И тобой.

Инга слышала ликование в голосе отца, и ей показалось, он специально так себя ведёт, чтобы лично ей досадить. Комок горькой обиды перехватил горло. Она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться или не заорать в истерике.

– Лучше мамой любуйся, – опять невозмутимо посоветовала Таня.

– И мамой любуюсь, – ответил отец и посмотрел на Елену Николаевну.

– А Ингой? – неожиданно для Инги спросила Люся.

Инга замерла, ожидая отцовского ответа.

– И Ингой любуюсь, – не замедлил отцовский ответ.

Это уже было слишком для неё. Она рванулась из-за стола, опрокинув стул.

– Не надо! – в истерике вырвалось у неё и, задыхаясь от слёз, Инга выбежала из комнаты.

Сидящие за столом замерли. Только отец продолжал есть как ни в чём не бывало, но по тому, с какой силой Григорий Михайлович пережёвывал пищу, можно было догадаться – глава семьи нервничает.

– Ешьте, – тихо призвала детей Елена Николаевна.