Дмитрий Анашкин - «Мой друг – инопланетянин!»

– Как какой?! Обнимал? В губы целовал? – У меня, в самом деле, появилась какое-то внутреннее безразличие к увиденному. Ходят нудисты по пляжу голыми – ну и что? Это только другим странно. А нудистам – естественно. Целуется инопланетянин с желеобразным трупом – подумаешь! Ему и девки наши нравились…

– Я же ему искусственное дыхание делал! Утонул человек. Я ему воздух в лёгкие вдувал! Ты хоть себе представляешь, как искусственное дыхание делают? Думаешь, соломинку в зад вставляют и меха баянные раздувают? У тебя с головой-то как?

Вопрос застал меня врасплох. Впрочем, как и ответ. Такая версия мне в голову не приходила.

– Пётр, да что же это за человек такой?.. В нём же метр росту… Он что, карлик? На нас наступает армия карликов?!!

– На нас наступает жопа с ручкой!! – Он, кажется, начинал терять терпение. – Да это же обыкновенный подросток! Лет четырнадцать-пятнадцать. Наша сфера тяжелей, поэтому погружалась быстрее – вот мы на него и наехали, так сказать. А поскольку вреда он для нас представляет ноль, то сфера его и впустила внутрь. Еле откачал… По сути, у него была клиническая смерть, так что одним дыханием ограничиться не удалось – пришлось пару раз электрошоком долбануть. Одного не пойму, – голос стал задумчиво-озабоченным, – откуда он тут взялся? Да ещё – вот загадка – ведь он был метра на три под землёй, когда она в желе превратилась. Что за мистика? Закопали его, что ли, живьём прямо перед нашим приходом, и он ещё задохнуться не успел? Жуть какая-то… – он перевел глаза на тело – оно валялось на полу в полном отрубе. Но дышало вроде ровно – Ладно, давай нашу судьбу проясним, а потом уж за него возьмёмся.

Он притронулся к сфере – теперь, после слияния, она если и напоминала яйцо, то вытянутое по горизонтали.

Приостановив падение, сфера на секунду зависла и пошла вверх. Через некоторое время вверху забрезжил свет, а вскоре показалась поверхность. Сфера аккуратно, по чуть-чуть, приподнялась так, что над поверхностью показалась только самая верхняя её часть. Медленно стекла жёлтая жижа, и мы одновременно прильнули к синеватой границе сферы. То, что мы увидели, в буквальном смысле повергло нас в шок.

* * *

Мы были на дне огромного котлована. «Ну да, Пётр же говорил о нарушениях каких-то на территории промзоны», подумал я. Глубина была внушительной – эдак с двадцатиэтажный дом. Стены котлована неровные, слоистые. Видны были различия в залегании грунта. Вверху что-то чёрное – земля, потом что-то жидко-серое – видимо, плавун, оттуда периодически отваливались куски и, с жирным шмяканьем рушились в жёлтую жижу, разбрасывая брызги. Потом метра три почва была светлой – похоже на песок. Дальше шёл красно-бурый суглинок. Вверху, по периметру котлована, шёл забор – видимо, тот, что окружал промзону. По сути, по его внутренней границе и прошли все разрушения. Сюрреалистичность картины завершали куски ржавых труб, из которых хлестала вода, и обрывки электрокабелей. Некоторые из них искрились из-за попадающей на контакты воды. Были у поверхности и пара дыр посерьёзнее, видимо – канализационные стоки.

– Да, – мрачно изрек Петр. Картина Репина «Приплыли». Что внизу?

– Жижа уходит. – Я чувствовал себя виноватым после происшедшего. – Прости, Петь. Нервы сдали. Непривычно мне все это. Неожиданно получилось.

– Да ладно. Я сам супермен, пока тело новое. Нервы, как у младенца после успешно-показательных родов. А дальше – жизнь свои коррективы внесет. Ты же помнишь, как моя предыдущая их внесла. Если бы не ты, так и некуда вносить было бы теперь…

Тут в сфере зашевелилось что-то постороннее. Я уже устал вздрагивать и пугаться, поэтому просто посмотрел.

Парень сел на корточки. Он с неподдельным ужасом озирался по сторонам. «Ин… як… ал…» – то ли икал, то ли пытался что-то сказать. «Негуб!.. Негуб… ик… Нег!» – звуки напоминали Шарикова где-то уже ближе к игре на балалайке.

– Что с ним? Если амнезия, то плохо: ничего не узнаем, – изрек я мрачно.

Видимо, серьезность тона подействовала на парня – он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как к нашей сфере подплыла рыба размером с вертолет. Открыла пасть, метра четыре в размахе, и попробовала нас съесть.

Получилось. Мы провалились в длинный испещренный сиреневыми прожилками туннель – видимо, пищевод. Вокруг водоворотом кружились обломки крыши ангара, куски водопроводных труб. Об защитное поле звякнула чугунная крышка канализационного люка. Петр ткнул рукой в верхнюю часть нашей сферы, активировав защиту.

Грохнуло, посыпались синие искры чудовщного взрыва – рыбу разорвало пополам. С одной стороны сферы медленно погружалась в бездну удивленная морда, с другой ещё некоторое время виляла гигантским хвостом задняя часть рыбы…

Диалог был прерван. Мальчик снова впал в ступор.

– Слушай, нужно бы вниз нырнуть, на дно посмотреть. Что там-то творится? Ведь жижа куда-то уходит. – Попытался завести разговор я.

– Никуда она не уходит, – с досадой ответил Петр. – И дна у этого котлована нет. Я уже прозондировал. Тоже сначала вниз дернуться думал. Пока не понял…

– Что понял? – мысль о том, что мы висим в некой субстанции в бесконечность глубиной, мне очень не понравилась – Куда же она девается?

– Она перерождается, Дима. В инкарнационные миры. Существа, которые я телепортировал из тюрем, прошли через пространство не полностью. Я перемещал не все их воплощения, только самые последние. Чтобы не париться – всё равно ведь назад вернуть собирался. Только не получилось, убили они меня. Сейчас же, в соответствии с законом сохранения кармы, воплощения начали собираться в единое целое. И для того, чтобы воссоединиться до конца, их тела во всех мирах приняли одинаковое сотояние. Такое, в которм они изначально находились. Они превратились в материю, из которой возникли. Из которой всё возникло. В ней мы теперь и имеем счастье пребывать… «Желтая жижа» – как ты ее называешь – это первородная материя. Своего рода архетип. Из него состоят и формируются все проявленные миры.

– Какие миры? – в растерянности я зацепился за какую-то конкретную словесную непонятку, хотя общий смысл сказанного был во сто крат непонятнее и страшнее.

– Проявленные миры – это объекты и субъекты, в пределах которых дух проявился в материи. Они бывают разные – материальные – это где мы с тобой до того на Земле жили; визуальные – это когда их видишь и даже жить в них можешь а на самом деле их нет. И воображаемые – кажется через них нам и не посчасливилось теперь путешествовать… Сложная штука, вообще я сам не до конца разбираюсь, поговорим об этом потом, если захочешь, – у него явно созрел какой-то план действий.

– А почему ты говоришь, что дна у жижи нет?