Михаил Афинянин - С отрога Геликона

– Отец, если ты знаком с делами Сфенела, известно ли тебе что-нибудь о том, что он хочет от нас? – спросил Амфитрион.

– Боюсь, Амфитрион, я мало чем смогу помочь вам. До меня доходят лишь сведения о том, что брат не в себе из-за дел с Критом.

– Что случилось?

– Да вот, говорят, что Минос грозится закрыть нам критские рынки. Тогда прийдется плавать по маленьким островам, а там все продают в тридорога.

– Это серьезно. А что же такого Сфенел натворил?

– Ну как, он ведь отца Алкмены от морских дел отстранил, передал все в руки молодых. А у тех то корабли потонут, то грузчики в порту товар побьют, то, бывает, привезут товар на Крит, а оказывается, что его вдвое меньше, чем требовалось. Вобщем, нет порядка в делах. От того критяне и недовольны. А что вам написал Сфенел на письме?

– Да вобщем, пустым было его письмо. Он предлагает нам дружбу, но непонятно, на какой почве. Наши интересы никогда не соприкасались.

– Значит так, еще раз, по моим сведениям, брат сейчас серьезно озабочен Критом. О ваших фиванских делах мне известно одно: он пришел в бешенство, когда узнал, что к ним причастен Геракл. Еще мне известно, что он не мало сил приложил к тому, чтобы разузнать о тебе побольше, – Алкей показал на Геракла пальцем. – Так что, будьте готовы все трое и ты, Геракл, в особенности. Думаю, что Фивам как городу он мало что может предложить, – ему сейчас не до вас, – но тебя лично он будет всячески испытывать. Не поддавайся ему! Да еще, имейте в виду вот что. На суше у Тиринфа все отнюдь не так плохо, как на море. Есть толковые военачальники, и потому Сфенел имеет вид на Микены.

– То есть, как?

– Так. Задумывается о войне. Быть может, не сейчас, но в будущем, в течение лет десяти.

– Вот это новость! Ну спасибо, отец! Кроме как через тебя, мы едва ли об этом узнали бы.

– Так я же говорю вам, приезжайте чаще. Слава Фив гремела бы уже далеко за морями, имей вы меня своим постоянным осведомителем, – Алкей подмигнул правым глазом Лаодаманту.

– Ну и для тебя дорога на север открыта. Мы тоже всегда рады тебя видеть.

– Нет уж, друзья, – сказал Алкей, тяжело вздыхая, – столь далекие странствия для меня уже в тягость. После того, как умерла Астидамия, я стал как-то особенно привязан к этим местам.

– Как там Анаксо? Не жалеешь что отдал ее за Электриона?

– Нисколько! Электрион ведь не то, что я – любой юноша позавидовал бы его оборотливости.

– Просто, как мне показалось, не все у них шло гладко.

– Что правда, то правда. Было такое время, но давно прошло, к счастью. Тогда Электрион был все еще в нерешительности после ухода с царской службы, один без сыновей, так что в начале ей было тяжело. Но, как он сам мне признался, именно Анаксо вернула его к жизни. Теперь он полон сил, его собственные корабли ходят теперь снова на Крит, и он собирается строить новую гавань аж где-то вон там, за горами, чтобы не зависеть от Сфенела и его молодой братии.

– Вот, молодец!

– Да, мальчик их растет, ему уже двенадцать лет: и корабельному делу учится, и меч уже очень уверенно держит в руке. Так что у Алкмены снова есть настоящий брат.

– Жаль только, она с ним совершенно не знакома. Она видела его совсем малышом.

– Так а что же вы не взяли ее с собой? Она замечательно провела бы время с Анаксо.

– Ну мы, все же, по делам…

– По делам, по делам… – негодовал Алкей, – ну хоть до послезавтра остаться не помешают вам дела ваши?

– Не помешают, – ответил Амфитрион.

– Это хорошо. Я договорился с Электрионом. Он ждет нас всех у себя. Там-то и увидишь и свою сестру и ее мальчика. А теперь, друзья, раз уж вы тут по делам, давайте-ка будем спать. Вам завтра ко двору. Надо себя в порядок привести. Мои ребята вырыли тут купальню на ручье: можно почти в полный рост стать. Водичка чистая, ключевая. Завтра с рассветом покажу вам. Прошу прощения, – стал оправдываться старик, увидев сморщившееся лицо Лаодаманта, – но у меня тут не царский дворец. Я знаю, что твое тело носит царственную отметину, но, поверь, здешним нимфам до нее нет дела: и меня, персеева сына, и простых пастухов они любят одинаково. Спать тоже прийдется не в царских покоях. Над головой либо соломенная крыша, либо звездное небо – выбирайте.

Пастухи Алкея вместе с Клитом уже давно спали несмотря на неутихающие и довольно громкие разговоры. Гости разобрали оставшиеся ложа: для них предусмотрительно оставили три, расположенных одно над другим. Сам же хозяин лег на улице. Геракл взобрался на самый верх. Он обдумывал все, что услышал от деда, и не мог взять в толк, чем же руководствуется Сфенел, отстраняя от управления людей, способных принести городу большую пользу. Потом он вспомнил про змеиный укус. «Нет, эти горгоны, – думал он, – все же не плод воображения. Меня эта змея пыталась укусить в ногу, а вот Сфенел ужален не иначе, как в самое сердце. И как же это старик Персей, который сам с этими горгонами бился, не досмотрел? У себя-то под носом…»

Глава 6.

Твердыня Тиринфа, представшая в лучах утреннего солнца, произвела на Геракла неизгладимое впечатление. Она возвышалась практически на ровном месте совсем недалеко от моря. Здесь не одна стена защищала город. Стены были организованы причудливым образом, замыкая собой разные его части. Прием, который Геракл применил при захвате Орхомена, здесь бы не сработал, – это юный герой понял сразу: беспрепятственно пробежать от одних ворот до других было нельзя. Дворец тоже превзошел величиной и великолепием все, что Геракл видел раньше.

Переговоры оказались, как ожидал и Амфитрион, и его отец, малосодержательными. Сфенел принял гостей с приличествующей царскому дому обходительностью, но без теплоты, с которой обычно встречают родственников. Из существенных вопросов было поднято три. Сначала царь долго убеждал Амфитриона, что союз с Тиринфом куда выгоднее для Фив, нежели союз с северными миниями. Фиванский военачальник отвечал на это, что еще несколько месяцев назад их город был бы счастлив иметь союзников в Пелопоннесе, но теперь, когда у них в составе области есть Орхомен и с ним большое число миниев, союз с северным соседом для Фив куда важнее, ибо многие южные минии имеют родственников на севере. Затем, Сфенела волновали связи Фив и Кекропии. Амфитрион заверил его, что поставка луков была осуществлена усилиями одного частного лица, имя которого должно быть ему, Сфенелу, известно. Сфенел подтвердил, что располагает сведениями о Феспии. Далее, царь Тиринфа поинтересовался о том, правда ли, что Креонт решил не передавать власть потомку Кадма, а сделать после себя правителем Геракла. Когда же в ответ Амфитрион сказал, что это чистая правда и заметил, что царь Тиринфа, несмотря на значительную удаленность, хорошо осведомлен о фиванских делах, Сфенел встал и, подойдя к Гераклу, пожал ему руку. На этом переговоры были завершены. Юный герой все внимательно слушал. Лаодамант откровенно зевал, ибо плохо спал ночью.