Арсен Казарян - Жизнь как наслаждение

Все что я хотел – это общество нормальных людей. Видимо на земле подобное не осуществимо. И как-то раз по телевизору я услышал слова Кропоткина, написанные им в письме уже в конце жизни. Он писал «Вот и все. Жизнь подходит к концу. Что удалось понять? Любая революция – утопия. Любая власть – насилие. Всякая политика – мерзость. И ничего не изменить. Выход один – устраниться, быть ближе к земле, к простым людям. Не бороться за счастье всемирное, а жить этим счастьем и дарить его людям вокруг». Слова поразили меня. Вот она, изумительная по своей простоте, правда жизни. Не надо стремиться к улучшению жизни людей. Просто надо самому устроить свою жизнь. И по возможности дарить счастье окружающим людям.

Со стороны кажется, что тебя окружают друзья и близкие. Веселая жизнь в родном окружении, полная поддержка. Видимость! Всего лишь видимость! На самом деле, когда ты смотришь глубже, то перед тобой проясняется совершенно иная картина. Жесточайший, пронизывающий до костей эгоизм. Ты и сам становишься частью этого всеобщего спектакля. Но когда нож подступает к горлу, когда тебе смертельно необходима душевная поддержка, вокруг не оказывается никого. Ты начинаешь понимать, что в действительности живешь в пустыне и окружен лишь миражами. Все вроде есть, но протянешь руку и оказывается, что это иллюзия.

И скучно, и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной тревоги.

Быть абсолютно искренним было свойственно мне с детства. Поэтому с того же самого детства мне более всего противело лицедейство духа. Я всегда желал видеть реально даже свои скрытые чувства, желания, мотивы, намерения. Мне было противно врать самому себе о себе. И я достиг этого! Это было одно из немногих моих ценных достижений в этом мире. Со временем это открытость, обнаженность моего подсознания стала для меня обыденностью, как и все в этом мире со временем становится обыденностью. И общаясь с близкими, знакомыми я говорил о себе пронзительно честно, с их же стороны чаще всего бывала иллюзия, поддержка некой принятой на себя роли. Можно было и не замечать этого. Но, акцентируясь на этом, я с ужасом понимал, что большинство людей так и живет, играя сами пред собой. Они выбрали для себя некую роль и стоя насмерть не дают никому и ничему разрушить свои представления.

Часто мое видение мира не совпадало с видением мира других и мне начинали разъяснять, что я не вижу реальность. Это бывало очень часто, то с одной стороны, то с другой, то с третьей. Сомнения вкрадывались в меня, может я и в самом деле не воспринимаю реальность, может, заменяю ее своим внутренним видением. Тогда я стал специально запоминать то, что говорили мне и то, что говорил я. В скором времени я увидел, что все мои прогнозы того, что будет, неизменно сбывались, все мои оценки людей оправдывались. То есть все-таки я видел реальность такой, какая она есть, а не они, обвиняющие меня. Я был в роли Кассандры. Чем больше я вел свои наблюдения, тем больше убеждался в том, что большинство окружающих не видят истинной реальности. Как же они живут? Я напрягаюсь во всю, чтобы правильно оценивать ситуацию и правильно действовать в ней, чтобы выживать. Они же живут в своем мире, но не только не погибают от столкновения с действительностью, но и зачастую неплохо живут.

Обмотавшись шарфом, подняв воротник и засунув руки в карманы куртки, всецело погруженный в свои мысли, я шагал по улицам. Ощущение было такое, словно я нахожусь на чужой мне планете. Что я имел общего с этими людьми? По сути, я тоже всю жизнь играл роль. Я притворялся своим, я старался не отличаться от других. Но реальность была другой, – я не был такой как все. Этот мир был не мой. А где был мой мир, я не знал. Интересы, желания этих людей не были моими интересами и желаниями. Мне приходилось делать усилие, чтобы притворяться, будто я хочу того же, будто их интересы интересны и мне. Иногда наши плоскости могли пересекаться, но общие различия были столь велики, что даже эти пересечения ничего существенного не значили.

По странной прихоти судьбы

Непониманье мой удел.

Так больше продолжаться не может, так я больше жить не смогу. Я больше ничего не хотел и не ждал от своей жизни ничего. Я устал! Устал от всех, от всего! Мне хотелось просто бежать. У меня больше не было ни сил, ни желания продолжать жить прежней жизнью. Не бывает у вас желания сменить все – одежду, стиль, прическу, окружающих вас людей, место жительства, работу? Одним словом все. Однако, словно вопреки всему во мне пребывала какая-то ничем необоснованная надежда, что впереди меня ждет нечто светлое.

Но время шло и в жизни ничего не изменялось. С какого-то времени мне стало предельно ясно, что ничего в моей жизни не изменится, но иллюзия надежды все равно оставалась. Это уже патологическая глупость, а не надежда, – говорил я сам себе с горечью.

Когда-то, у тебя было чувство, что все возможно. Ты видел изобилие возможностей. Все, казалось доступным тебе. Когда-то ты сам себе казался Наполеоном. Но ты не спешил пользоваться. Ты думал о больших задачах, о больших возможностях, но время шло, и ты все еще находился там, где и был. Жизнь текла и ситуация постепенно изменялась. Изменялась медленно и незаметно. Ничто не выдавало изменения, все было как всегда. Река времени мерно несла свои воды пред тобой. Но постепенно ты начал осознавать, что ситуация изменилась коренным образом. Возможности твои катастрофически сократились. Оказалось, что не все в жизни зависит от тебя, от твоей хватки, от твоего ума, от твоей активности. Оказалось, что основное зависит от жребия его величества Случая, или, иначе говоря, от Судьбы. Кому-то она щедро раздавала, а от кого-то прятала даже жизненно необходимое.

Мне всегда хотелось чего-то большего, чего-то иного, чем то, что давала мне жизнь и чем то, что от меня ожидали близкие. Все могло сложиться так или этак, но сложилось никак. Я просто тащился по жизни, выполняя ее каждодневные требования и налагаемые ею каждодневные обязанности. Они не были целью моей жизни, как таковые они меня даже не интересовали. Но обходить их стороной было невозможно.

Неужели я ставил себя выше других? Считал себя избранным существом? Нет, я хорошо знал свои сильные и слабые стороны. В чем-то я превосходил других, в чем-то отставал. Впрочем, как и любой другой человек. Одно я знал точно, я уже привык снова и снова начинать все с нуля.

Желание независимости и любовь к свободе стали моими неотъемлемыми качествами. В крепкой любовной связи, в привязанности к девушке я видел потерю независимости. И это заставляло меня не ограничиваться отношениями с одной подругой. Тем самым я сохранял некую душевную независимость, не позволяя себе быть поглощенным другим существом. В этом хотя бы была некая иллюзия свободы.