В. Т. - Красота и наказание

Оказалось, детей у Ираиды не будет. Антон положил не нее глаз сразу, как только встретил ее загадочный взгляд в коридоре учебного корпуса на втором этаже. Но за загадочным взглядом пряталась умершая душа. Слава богу, что душа как печень: ее отрезали, а она снова выросла.

И Ираида принялась латать душу, обновлять лист до чистого, чтобы с чистого и начать. И, надо сказать, ей это удалось.

Душу залечила, потухший взгляд разожгла, восстановила себя всю, как птица феникс, кроме девственной плевы, пожалуй. Но тут уж чистая медицина. Даже Мессалина, как ни старалась, вернуть невинность не смогла. Так и была убита за разврат да за заговор против мужа своего, императора Клавдия, не девушкой, а женщиной, что уж тогда говорить о студентке начфака Тамбовского ТГУ имени Державина.

Маргарита, Ольга, Елена относятся к Ираиде очень хорошо, врать тут ни к чему. И, заметив внезапно появившуюся излишнюю задумчивость, решили помочь ей, протянуть руку дружбы. Ольга надумала привести ей кого-нибудь на ночь, отвлечь, дать отдохнуть. И поделилась с Маргаритой, предложила Маргарите в тамбуре постоять, пока Ираида в купе закроется.

На что Маргарита ответила техническими терминами из своего научного прошлого. Смысл их сводился к следующему: «Ираида мужа любит. Сама разберусь. А потом посмотрим. Может, ты и права».

Ираиде казалось, что из прошлого она умчалась. Но из прошлого умчаться нельзя, если только улететь. И не факт, что прошлое вслед не прилетит.

За Ираидой не прилетало шестнадцать лет.

Ощущение слежки пришло в колбасном отделе.

Обернулась. Никого. Подумала, что ощущение есть знак, мол, колбаса несвежая, брать не стоит. Ощущение не отпустило и в молочном. Не стала брать и молоко. Зашла в хлебный. Ощущение двигалось следом, наступая на пятки, можно сказать. На всякий случай проверила. Хлеб и правда черствый. Успокоиться бы, да тревога не проходит. На улицу вышла пустая. Вернее так: с пустой сумкой, ощущением тревоги, но неизрасходованными деньгами.

– Кларисочка, – раздалось за спиной.

Кончики пальцев онемели. Ускорить шаг. Бессмысленно. Остановилась.

– Какая я тебе Кларисочка!

– Ну, уменьшительно-ласкательно можно ведь.

Ираида обернулась:

– Уменьшительно – пусть. Ласкательно нельзя.

Лицо Алексея лучезарит. Ну ангел! Все то же пузико. Успешный таксист. На вид сорок лет, не старше, не моложе, точно по паспорту. Счастливые минуты в жизни Алексея: Ираида не заметила его, хотя он весь магазин дышал ей в затылок. Профессионал, пусть и сидит теперь в кабинете да смотрит в окно.

Потерял ее в Иркутске. Из-под носа ушла. Разработал план ликвидации, слежку организовал, схему передвижений чертил, время высчитывал, счет пошел на часы, а она пропала. Из-под самого прицела ушла, сквозь землю провалилась. А через шестнадцать лет нашлась.

– Ну здравствуй, это я!

Любовь есть штука недоговорная. Хорошо бы так: приказал любить – любишь, приказал не любить – не любишь. Все превращается в проблему, особенно когда любишь. И особенно когда не любишь. Хорошо бы так: приказал себе – один метр девяносто сантиметров, вырос. И другие параметры по щучьему велению. Но жизнь развивается не по щучьему велению, а по сучьему хотению.

Вместе прошли квартал. Алексей доказывал на словах, что стал другим, оперативная работа в прошлом. И что прицел проржавел, опущен, и что бояться ей нечего, а знакомство без боязни – дружба практически. Ираида могла бы позвать полицию. Но полиция рядом шлепает и языком молотит не переставая. Позвать новую? Но два полицейских рядом – как два равнозаряженных магнита. Отвалятся друг от друга кусками иссохшей грязи.

– Клариса, ты все еще любишь меня?

– Леш, отстань, а?

– Я тебя люблю, по-дружески. А ты меня?

– Отстань, Леш.

– Размечталась! Тебе на смену пришли молодые и длинноногие.

Ираида остановилась.

– Что тебе надо?

– Дружить.

– И все?

– Мало? Телефонами обменяемся.

– Черт с тобой.

Нет ничего проще, чем изгадить человеку настроение. Даже человеку, устойчивому к смене настроений. А Ираида неустойчивая. Изгадить настроение и для неспециалиста раз плюнуть. Если бы не Антон, она бы уже давно или повесилась, или всегда ходила грустная, а может быть, и запила. Научилась пить и запила. Ее Ольга учила пить, но так и не научила. У Ираиды алкогольная непереносимость, аллергия практически. Ираиду в тот раз спасла Маргарита. Хорошо, Маргарита оказалась сама выпившей. А когда она выпившая, она буйствует. Произошло это как раз после встречи с Алексеем.

Вечером в рейс, а чувства растрепаны, произошло их смятение. Антон рассказал про несчастный случай, но не с ним. На матче с Бельгией Анхель Ди Мария получил травму и не сумел доиграть четверть финала чемпионата мира.

Это известие явило суть последней капли. И Ираида разрыдалась. Она рыдала горько и безутешно. Антон утешал ее, убеждал, что травма несерьезная. С другой стороны лестно, что жена живет интересами мужа до истерики. Ох, и заживут они в Лондоне, если Абрамович…

Жизнь Ираиды, в течение последних шестнадцати лет такая счастливая, покатилась, как орех с горки. Алексей не оставит ее. Как ей остановить Алексея?

Оружие женщины, ее огневая точка – ее красота. Сами женщины стреляют редко. Оружие им необходимо, чтобы вызывать огонь на себя. Чтобы их огневую точку давили танком, а затем расстреливали из пушки в упор. Но как не всегда противник желаем! Когда красота притягивает на уничтожение, женщина, как правило, еще девушка.

И лишь во второй раз, с Антоном, произошло как надо. Как сделать, чтоб первый раз не стал третьим. И слезы градом, едва Ираида услышала про травму какого-то Анхеля.

До Адлера Ираиду держали билеты, чай с лимоном и без, находки за диваном. В ту поездку урожай оказался как в мутном банке в смутное время: пятьсот рублей бумажкой, три монеты по десять и рубль под столом. А это пятьсот тридцать один рубль, неплохо, да?

Гостиница. Звонок Антона. Звонок Алексея сбросила. Стук в номер. Думала, Маргарита. Нет, Ольга с Еленой. Ушла с ними, чтоб одной не оставаться.

А выпить не смогла, аллергия на алкоголь.

Почему все в жизни конечно? Дождь, жизнь. Только ошибки бесконечны. Сколько живешь, столько и ошибаешься. Жизнь заканчивается смертью, самой большой ошибкой жизни. Ну надо же так обосраться под конец. И вообще, кто сказал, что Иваново город невест? Россия – страна невест. И каждый город в России – страна невест. Адлер, например. Проводницы очень этим пользуются. Если в поезде не удалось, на природе почти всегда замуж выходишь. Особенно летом, особенно на побережье, а это, ни много ни мало, пять километров любви, правда, как стемнеет.

Гуляя по ночному пляжу, Маргарита все думала-думала: почему Ираида вцепилась в Антона, за какие его способности. И никогда до конца не додумывала, отвлекали. И интересную закономерность она заметила. Если перед прогулкой пригубить буквально бокал терпкого вина или шотландского виски, да хоть и молдавского, да хоть и безо льда, мысли начинают бегать, ну вылитые шаловливые поросята. Правда, и отвлекают чаще. Парадокс или закономерность?