Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 2. Книга судеб

– Спасибо, сэр. Все, что от меня зависит, будет исполнено.

– Большего от вас пока и не требуется, майор. О’кей.

– О’кей, сэр. – Рэй, неожиданно для себя охотно и весело изогнулся в шейном поклоне.

Буэнос-Айрес.

Аэропорт. Синее небо. Солнце. Теплый, ласкающий ветерок.

Трап самолета; рейс: Касабланка – Буэнос-Айрес.

Усталые пассажиры осторожно спускаются по крутым ступенькам передвижной лестницы-трапа. Внимательно всматриваются и вперед, и под ноги. Следом, позади всех уверенно и спокойно ступает пожилой китаец в черной сутане монаха с острым взглядом одного глаза. Его внимание сквозит поверх голов впереди идущих настойчиво и изучающе. Он идет с малышом, взявшись за руки, не спеша, степенно, плотно упирая свой увесистый резной посох в ступеньки. Верхняя часть посоха представляет сидящего орла с вертикально поднятым одним крылом, где, по замыслу его создателей, каждое перышко должно выниматься, имея небольшое, узкое, заточенное под бритву лезвие.

Привет таможне.

С въедливым интересом антикваров служащие продолжительное время вертели палку в руках, переглянулись, махнули рукой и пропустили монаха с ребенком на суверенную территорию Аргентины. Это был, конечно, Ван. Но привередливой службе это иностранное имя ничего не говорило, и они с легким сердцем продолжали досматривать багаж остальных визитеров.

Китаец дальше также медленно прошествовал с ребенком из здания. Синего цвета такси мгновенно подрулило к разновозрастной паре. Шофер-мулат быстро выскочил из машины, услужливо открыл дверцу, приглашая воспользоваться услугами транспортного сервиса. Но некий, очень прыткий высокий прохожий в строгом черном костюме и прилизанными волосами (а-ля Делон) подскочил к машине и сунулся в салон автомобиля. Не менее строгий посох скромного служителя оккультных наук молниеносно и жестко уперся в стопу наглеца. Тот по-бабьи взвыл от боли, натужно выдирая ногу из-под палки. Но острие деревянного оружия садистским прессом продолжало болезненно давить. Наконец, после долгой пытки, прохожий был небрежно отброшен в сторону, где остался сидеть, издавая массу проклятий и нечленораздельных звуков. Озирался по сторонам в надежде увидеть полицейского. Но, как назло, ни одного блюстителя порядка на расстоянии прямой видимости не имелось. Приезжие по-хозяйски устроились на заднем сидении. Таксист не стал дожидаться развязки от повеселившей его неожиданной стычки, быстро тронул с места. Ван показан ему бумажку с записью, куда следовало ехать. Таксист понимающе кивнул, улыбнулся, как клоун, увеличил скорость.

За ними мчались три машины, в которых находилось девять среднего возраста китайцев: также степенных, также молчаливых. В Аргентину они прибыли этим же самолетом, но с некоторым емким багажом. В пути машины притормозили недалеко от китайского ресторанчика, где Ван из смежной комнаты внимательно слушал ответы хозяина сопровождающим его монахам.

Видимо разговор удовлетворил его, так как дальше Ван был менее насторожен и хмур, чем до этого.

В трех шикарных номерах гостиницы они переоделись, собрались у Вана. Он уже был облачен в темную спортивно-туристическую форму и сидел у золоченого камина, покручивая в руках свой диковинный посох.

– Летим в Посадас, – без всяких предисловий объявил он на древне-китайском. – Там наши люди перевезут нас через границу в Энкарнасьон. Необходимо побыть на месте того лагеря, чтобы определить, в какую сторону мог направиться наш брат. Сен Ю, вся цепочка извещена о том задании, которое им предстоит выполнить? Заминок не будет?

Жилистый, знакомый нам по первой книге, монах со скрюченным носом орла и неподвижным лицом варана глухим голосом и очень медленно изрек:

– Не должно быть. Наши отслеживают ситуацию. На границе получим оружие. В Асуньоне будем знать, кто из янки появлялся там в последнее время.

– Связь с Хан Хуа налажена?

– Пока нет. Там же должны получить более конкретные сведения. Здесь не знают, что происходит в Парагвае.

– Хорошо. Ребенка оставите у хозяина ресторана. Мы отъезжаем. Чен, следи за хвостами. – Ван хлопнул ладонью по столу. – Здесь нам никто ничего не может вразумительно ответить. Будьте осторожны. Что-то очень напряженно на континенте. Это задворки северных Штатов. Они здесь хозяева. У них имеется в этих странах многочисленная разветвленная агентурная сеть. Они прослеживают каждый мало-мальски значащий город, фирму, не говоря о границах, вокзалах, аэропортах. Нам нужно быстрее выходить на Хан Хуа, иначе мы долго будем в неведении. Желательно не задерживаться в Южной Америке. Теперь по машинам.

Мудрить что-либо неординарное, сверхъестественное Рус и не мог. В его неустроенной жизни опасность, как даровая проститутка, всегда находилась за углом. Он заранее завел полезные знакомства с одним пожилым индейцем, которому немало помог деньгами. Абориген показал монаху много мест в горах, где схимник мог уединяться для своих дзэн-одиночеств.

Сейчас он встретился с ним. Спросил:

– Имеются ли какие возможности для нелегального перехода в Бразилию?

– В этом нет труда, – охотно и на довольно понятном ломаном испанском отвечал, но больше жестикулировал индеец. – Надо монета, оружие.

Рус показал мешочек с деньгами, которые предусмотрительно изъял из сейфа начальника лагеря. Небольшой дипломат с пистолетами.

– О-о, очень хорошо. Но деньги не мне, – пояснил амиго, – деньги, кто знает дорога, граница. За деньги они все сделать.

В Сан-Педро-Росарио индеец нашел своих приятелей. Они долго пересчитывали купюры, любовно осматривали два револьвера. После непродолжительного обсуждения, но более после того, как монах предложил свой реквизированный, опять же у начальника лагеря, мерседес, они согласились. Поехали четверо проводников, отлично знавшие джунгли и границу, приятель индеец. В машине показали карту, на карте полноводную большую реку Парану.

Это самый быстрый и безопасный путь. Вожди местных племен подсобят, если им подарить красивые консервы и соки.

Скоро показалась река. Недалеко находились припрятанные в густом кустарнике узкие длинные лодки. Все нужное и съестное индейцы имели при себе. Будто всю жизнь только и занимались мелкой контрабандой.

Живописные берега очаровательной Параны, мощная благоухающая зелень, величавый простор полноводной реки успокоил внешнюю настороженность монаха. Он сидел на носу лодки и с болезненной грустью вспоминал почти такое же плавание вдоль бесконечных берегов очень далекого сейчас Китая. Как все было до боли знакомо. Неужели он опять будет долгое время скрываться, бегать, спасать себя неизвестно от чего. Нужно ли снова все это? Как-то за все время, проведенное на земле Южной Америки, ощутил такое одиночество и социальную никчемность, что только здравомыслие трезвого рассудка не бросило его в какую-нибудь смертельную разборку между партизанами и правительственными войсками. Невозможно было оставаться в стороне и видеть, как люди собираются на митинги и как жестоко гоняют их полицейские подразделения. Крови на асфальте и тротуарах оставалось не меньше, чем на какой-нибудь живодерне быков. Рус был против их явного экстремизма. Но люди боролись за свое, и он не против был им помогать. Хотя и ощущал свою неправоту. Его уважали местные командос: но он был для них иностранец, а значит чужак. Больше, конечно, его боялись.