Анатолий Косоговский - Любить ненавидя

– Да оставь ты его, Сеня. Ну, зачем тебе это надо! Не видишь, что ли: это ж колесо не от нашего воза.

Он заговорщически глянул на Гавриленко, мол, давай, вали отсюда, не доводи до греха, и попробовал потянуть своего дружка к компании. Кузьмич сопротивлялся, все еще бросая глазами огненные молнии в Профессора, но шаг за шагом, рывок за рывком, благодаря Чупа Чупсу и другим рыбакам из их компании, присоединившимся к электросварщику, отдалялся от своего противника.

Александр Васильевич какое-то время еще постоял на прежнем месте, внимательно наблюдая за действиями шумной и многоголосой братии, и, лишь убедившись, что пик ссоры миновал, одернул тулуп, выровнял свалившийся набок ящик и подобрал отброшенную в суматохе пешню. Раскрасневшийся Кузьмич, правда, долго матерился, потрясая кулаком и вовсю поливая Гавриленко грязью. Весь этот стихийный словесный поток, в итоге, вылился в клятвенное обещание непременно разобраться со «сраным интеллигентишкой» самым что ни на есть серьезнейшим образом и в очень короткие сроки.

– Смотри, Профессор, – кричал он вслед Александру Васильевичу, – не слишком-то далеко заходи! Не слишком-то далеко прячься! Всяко бывает – того и гляди, метель сорвется или лед проломится! Или еще что-нибудь! Тонуть будешь – никто не сможет… не захочет даже руки подать!

Александр Васильевич же перед тем, как продолжить путь, хоть сердце отчаянно колотилось, тут же постарался вернуть нервы в свою «колею». Он поблагодарил рыбаков, вовремя предотвративших потасовку, почему-то несколько раз повторил «Извините», медленно поднял свои рыболовные «доспехи» и, наклонив голову, направился дальше. Через несколько метров протоптанная раньше рыбаками дорожка закончилась, и Гавриленко теперь пришлось прокладывать дорогу себе самому, осторожно ступая и оставляя одинокие следы в безбрежной снежной пустыне.

Вот так-то. Инцидент с кузнецом, конечно, просто так, даром, не прошел и мгновенно никуда не улетучился. Его отголоски еще какое-то время, естественно, бродили в мозгу Профессора, поддаваясь самому всестороннему анализу. Но почему-то, пока он шел и размышлял, сам конфликт в потоке его мыслей постоянно уплывал на второй план. Главное место в его мозгу теперь настойчиво, удар за ударом, пробивала фраза, услышанная им только что от Чупа Чупса: колесо не от нашего воза . Она крутилась и крутилась в голове и так, и этак, определенно требуя к себе должного внимания.

Александр Васильевич усмехнулся. Ведь дело совершенно не в том, что Гавриленко (колесо) не входил в круг рыбаков-пьяниц (воз). Нет, конечно. Еще чего не хватало. Здесь совершенно другая причина: просто он никогда раньше не слышал этой поговорки, и она запала в душу, поразила его своей простотой, незамысловатостью, необычностью. Как, впрочем, всегда его поражала мудрость простых людей, умеющих вот так, через образы, через магию слов, проникнуть в настоящие глубины человеческой души и человеческих отношений, всколыхнуть и освежить уже слежавшиеся пласты истории. Поразить, восхитить, очаровать.

Да что говорить! Тема фольклора – это близкая, родная Александру Васильевичу тема. Настолько родная, что, когда-то увлекшись ею, впоследствии успешно защитил кандидатскую диссертацию именно по фольклору, и именно по пословицам и поговоркам. Она, диссертация, так и называлась: «Пословицы и поговорки Полесья: поэтика и прагматика жанров».

Сколько он литературы переворошил в поисках необходимого материала! Сколько объездил со студентами сел и хуторов, со сколькими людьми повстречался и побеседовал, сколько нового, необычного, ценного привез из таких поездок! Можно сказать, жизнь посвятил этому явлению, чтобы новые поколения могли насладиться поэтическим, живым языком предков. Их великолепными образами. И это важно. Особенно для нынешней молодежи. Потому что пропасть между нынешним и ушедшими поколениями, слово за словом, образ за образом сберегавшими и копившими это богатство, катастрофически расширяется и углубляется, обрастая обычной вульгарщиной, а порой и грязной матерщиной. И это становится, как ни печально, нормой. Такое вот личное непоколебимое мнение кандидата филологических наук, доцента Александра Васильевича Гавриленко. И по совместительству рыболова-любителя с уже и не сосчитать каким стажем увлечения этим занятием.

Он подходил к месту рыбалки, и, словно существуя в отдельности от него самого, его мысли, до этого вроде бы выстроившиеся в определенной последовательности, вдруг снова засуетились, заметались, перемешались, все более поглощаемые совершенно другой страстью. Страстью, имя которой – рыбалка.

Этой зимой выбор места его полностью удовлетворил. Еще в декабре, лишь только слой льда на реке стал позволять безопасно по нему передвигаться, Александр Васильевич расположился неподалеку от противоположного берега, и с тех пор выбранного места не менял. Впрочем, берегом, в обычном понимании этого слова (когда в голове возникают различные ассоциации, связанные с летом, пляжем, песком, купанием), огромный, почти вертикальный скалистый обрыв, можно было назвать, только глядя на него глазами рыболова. Он грозно нависал над головой, казалось, намереваясь обрушиться вниз в любой момент.

Но Гавриленко не проведешь. Он-то прекрасно знает: где берег крутой, там и глубь. А раз глубь, значит, рыба должна непременно водиться. Собственно, так оно и вышло. Тогда, появившись в этом месте еще в первый раз, в перволедье, он действовал по своей привычной, отработанной за многие годы поездок на зимнюю рыбалку методике: перпендикулярно берегу с интервалом в метр пробил шесть-семь лунок, замерил в них глубину, определил так называемый подводный ландшафт – и… понеслась. Ловчись, рыбка, и большая, и маленькая!

В его пользу сыграло и то, что спуститься к реке здесь, естественно, было невозможно, а чтобы добраться до этого места, нужно было прошагать по льду с противоположного берега, от железнодорожной платформы, хороших метров триста. Так далеко никто из рыбаков, которых по выходным здесь набиралось приличное количество, ходить не хотел. Или ленился. Или не считал нужным. Вот и получилось: людей на реке много, а Гавриленко рыбачит в одиночестве. Что, собственно, и требовалось доказать.

Рыбачит на одном и том же месте по выходным, когда это получается, вот уже почти три месяца, так что, если, возможно, раньше здесь и не было клева, то после столь длительного присутствия такого опытного рыбака, как Гавриленко, он просто не мог не появиться. А уж как прикормить место, сделать его хлебным, а правильнее сказать, рыбным, Александра Васильевича учить не надо. Жаль только, скоро весна, и со своими излюбленными лунками придется на время распрощаться.