Павел Троицкий - Русские на Афоне. XIX-XX век

История сохранила некоторые моменты этих событий. Заговорщики приготовили несколько вариантов начала восстания. Среди них был и такой: надеть янычарские одежды и перерезать турок. Для этого они хотели ночью произвести пожар и убить самого султана при выходе из дворца. Затем следовало немедленно подать сигнал в Солунь … иверскому архимандриту Никифору, чтобы этот один из главных зачинщиков смуты поднял восстания и в других местах. Иверский архимандрит носил на одном боку Евангелие на ленте, а на другом меч, побуждая своим видом к восстанию. Архимандрит Никифор имел длинную бороду, красное лицо и большие глаза. Всюду его сопровождало до 50 человек стражи. Он призвал на Афон и поселил в Есфигменском монастыре некого Манолаки, избранного на тайном совете македонским князем. Архимандрит уверял всех, что это благородный купец преследуемый турецким беем, пока «благородный купец» с угрозой не потребовал от монастырей помощи для ополчения. «Кто вступит в ополчение, тот будет получать по 80 левов в месяц (цена неслыханная)», – прозвучал «благородный» призыв из его уст. И всякие монастырские рабочие и даже келиоты оказались желающими заработать деньги и послужить отечеству. Разумеется, скоро выяснилось, что все это было сказано для подъема духа, и Манолаки не заплатил никому ни копейки. Как водится, в начале нужно поделить власть, поэтому Манолаки приказал убить капитана Ригу, который реально был таким же разбойником, имевшим два вооруженных корабля, якобы для защиты от турок и обложивший данью афонские обители. Рига был не только убит, но голова его была выставлена на позор в монастыре Кутлумуш. Что тут скажешь, ведь Афон оказался в руках бандитов. Манолаки на революционной волне набрал ополчение в 1000 человек из мирян и монахов и ходил воевать на Кассандру. Захватили они с собой и афонские колокола, чтобы повесить их на обращенных в церкви мечетях в Солуне. Имели они и свои штандарты, которые были потом представлены в Константинополь для доказательства участия монахов в этих безобразиях. Новому патриарху Евгению, занявшему место убиенного патриарха Григория V, пришлось доказывать, что это хоругви из афонских метохов. Не нужно говорить, что ополчение было легко разгромлено турками, бежал и Манолаки, скончавшийся затем на судне близ о.Скопель, и архимандрит Никифор. Святая Гора тогда была наполнена мирскими людьми: мужчинами, женщинами, детьми. Благовещенский рассказывает, что сам разговаривал с одной поселянкой, которая во время этих событий проживала на Афоне. Женщинам в это время на Афоне дозволялось жить, только не подходить близко к обителям. А как же вековой запрет? Ведь даже турки воспрещали женщинам бывать на Афоне и, по рассказу Святогорца, бедный ага там томился по служебной надобности без своего гарема. А греческим националистам-авантюристам этот запрет был нипочем. Более того, и в гражданскую войну уже в 20-ом столетии на Афон точно так же хлынули крестьяне с женами. Гитлер же, подобно туркам, запретил вход на Афон женщинам и, вообще, мало досаждал Афону. По воспоминанию старых монахов, немецкие солдаты, заходя в Пантелеймонов монастырь, оставляли оружие на пристани. А единственная память о немецком владычестве – башня на пристани Великой лавры. Получается, что больший вред афонским монастырям наносили греческие националисты, а не Гитлер с турками. Так оно и должно было быть, потому что Господь силен внушить добрые мысли даже самым отъявленным злодеям. Зараженные же национализмом греческие монахи отложили свое упование на Господа и вместе с некоторыми мирскими деятелями уже думали о больших должностях в новом государстве. За это великое наказание и пришло на Афон. Что остается добавить? Остается только спросить, почему и русские исторические описания Афона стараются не заметить этих поучительных событий? Может быть, греки осознали свои ошибки? Ничуть. В современной книжке об Афоне, написанной одним греком на русском языке, читаем: «Греческая национально-освободительная революция 1821 года не могла не оставить в стороне афонских монахов. Они внесли большой материальный вклад в дело подготовки революции и во многих случаях взяли в руки оружие для борьбы против ненавистного врага. Спустя десятилетия монахи возвращаются на Афон к разрушенным турками обителям и начинают восстанавливать их» 40 40 Панаетис Цацанидис. Афон и русский Свято-Пантелеймонов монастырь. Салоники 1997. . Подтверждение тому, что и после этого страшного урока увлечение национализмом не оставило греческих монахов, мы видим из дальнейшей истории Афона.

Интересно, что миряне жившие в период смуты в 1821 году на Афоне, и содержавшиеся фактически на средства монастырей отплатили монахам черной неблагодарностью 41 41 Душеполезный собеседник,1914, 5, 6, 7,8. Афонский подвижник-иеросхимонах Константий и его рассказы о событиях на Афоне во время греческого восстания в 1820 годах. . Так, уходя, многие из них захватывали монастырские лодки. Затем, когда они вернулись в свои селения и нашли их разоренными, то многие из них занялись разбоем, грабя и своих и чужих. Приезжали на Святую Гору и грабили там монастыри. Так что монахи страдали в двойне от своих, и от чужих. Любопытная деталь, что очистили они Святую Гору сразу после требования Робут-паши, которому принесли повинную в мятеже. А страдания монахов только начинались. Турки пришли на Афон и заняли монастыри. Монахи, предвидя такое окончание авантюры тайно сохранили в одном из монастырей афонского турецкого чиновника Бим-пашу. Паша отпустил себе бороду, иноки спрятали его от повстанцев под монашескими одеждами. Когда же на Афон пришел Робут-паша, то Бим-паше сбрили бороду и представили его турецкому военачальнику, надеясь на нисхождение. Да и сам Бим-паша, питавший расположение к Афону, заступился за монахов. Но судьба его была трагичной. Робут-паша отправил его в Константинополь, и в дороге афонский чиновник был убит по приказу того же паши, боявшегося, что султану станет известно о большой взятке, вытребованной у монахов. Робут-паша разослал по 10 человек солдат по монастырям для изъятия всего находящегося там оружия. Но вскоре кто-то донес, что оружия несравненно больше, и по монастырям прошлось уже по 50 солдат. В лавре и некоторых монастырях было найдено достаточно много оружия. И по афонским обителям разошлось еще по 50 человек. Потом пришло в Хиландарь 8000 солдат, чтобы переночевать. Но на другой день пришли еще 1000, и все стало ясно: Афон был захвачен. Всего по монастырям разместилось 5000 турок. Лаврские проэстосы были брошены в Салоники в тюрьму и почти все погибли. Также были арестованы и афонские депутаты, просившие пашу о снисхождении. Повсеместно шел грабеж: требовали денег. У кого они были – тот платил, и его отпускали. У кого не было – мучили и бросали в глубокий колодец, из которого был виден исходящий свет… Неразумные турки же говорили: «Вот сколько грешны эти люди: и по смерти Аллах казнит их огнем».