Павел Троицкий - Русские на Афоне. XIX-XX век

Несмотря на хороший урожай в тот год, муки не хватало. И монахи изготавливали хлеб из толченного каштана. Такой хлеб имел темно-красный цвет, не пекся, а жарился и разваливался на куски. Впоследствии его стали мешать с тыквой и семенами какой-то травы. В то время были случаи и голодной смерти. То, что не отобрали турки, воровали разбойники. В это время ни водный путь, ни пеший не были безопасными. Стоило монаху купить, что-либо в Карее, как на его пути вырастал разбойник отбиравший все подчистую. Частенько монахам приходилось спасаться бегством вместе с приставленными к ним для охраны турецкими солдатами. Разбойники, вчерашние повстанцы, действовали нагло 46 46 Французские историки Лависс и Рамбо, которых можно считать относительно беспристрастными в этом вопросе, дают следующую характеристику повстанцам: «Все греческие моряки были в одно и то же время и патриотами и пиратами. Под прикрытием военных действий против неприятеля корсары Архипелага захватывали без разбора суда всякого происхождения и всех национальностей». (История XIX века т. 3, стр. 148-149). А в дальнейшем эти патриоты, по сути просто революционеры, когда дело их было проиграно, стали заниматься более свойственным им делом: грабили и продавали в рабство своих братьев и даже единоверцев – афонских монахов. . Например, cо временем количество солдат, присланных для охраны, в скиту св.Анны сократили до 10 человек. Об этом проведали разбойники и напали на скит. Турки оказали слабое сопротивление. Разбойники прошлись по всем кельям скита, забрав, все что там еще оставалось. Интересно, что они применили довольно оригинальный прием. Заняв кириакон, они ударили в колокол, зная, что их соотечественники (не поворачивается язык назвать их единоверцами 47 47 Автор «Записок инока-афонца о своем путешествии по святогорским обителям и пустыням …», повествуя о неисчислимых страданиях афонских монахов от турок, и даже более от разбойников, считает необходимым сделать оговорку: «Выше, кажется, уже было говорено, что собственно разбойниками и тогда и теперь называются не турки, а христиане и единственно греки, которые в то время, беспощадно убивая везде попадавшихся турок, и разграбляя их имущества, ни сколько не щадили и христиан, и монахов, вымогая у них деньги и пожитки». Душеполезный собеседник , 1904, №9, стр. 272. ) соберутся в собор. Когда это произошло, то они всех связали. А сами спокойно разошлись по пустым кельям для грабежа. Случались недоразумения. Некоторые мирные жители, спасаясь от разбойников, наивно пытались найти убежище на Афоне. Турки же принимали их за самих разбойников и частью убивали. Частью продавали в рабство.

Среди пиратов особенно прославилась одна четверка. Состав ее любопытен. Трое из них Чакал, Кулакита, Парномус (греч. беззаконный) назывались капитанами, а четвертый, предводитель джентельменов удачи, был монахом из карейской кельи, принадлежащей Святопавловскому монастырю. Турки никак не могли справиться с этими разбойниками. И пошли на мирные переговоры. Оставив пятерых турок в качестве заложников у разбойников, пригласили главарей в Кутлумуш к главному турецкому чиновнику. Разбойники явились. Чиновник стал убеждать их бросить свое дело, объясняя, что у турок нет большого желания пребывать на Афоне и гоняться за ними вместо того, чтобы жить дома и заниматься хозяйством. Выслушав это увещевание, разбойники все равно стали продолжать свои занятия. В том числе и монах. Иноки всеми средствами убеждали его обратиться к молитвам и посту, а не разбою, но он не желал их слушать, пока с ним не произошел случай, вразумивший его. Однажды разбойники отдыхали в одном из своих убежищ. Надо сказать, что порох они хранили особым способом: в высушенных дынях, предварительно очищенных от сердцевины. Один из разбойников, балуясь, тыкал шомполом в одну из дынь. Порох взорвался, но никому не причинил вреда, только ружье одного из разбойников неожиданно выстрелило и ранило в плечо злополучного монаха.. Рана была легкой и монах быстро поправился, но через некоторое время оставил свое не монашеское делание, приняв это случай за Божие указание. Он вернулся в свою келью и через некоторое время умер в покаянии.

Казалось бы, катастрофа 1821 года должна была многому научить афонских монахов, но когда началась другая авантюра в 1897 году 48 48 Здесь мы ничего не говорим о другой авантюре 1854 года. Войско партизан под предводительством Чама пришло на Афон с целью привлечь монашествующих в свой отряд и развернуть военные действия в Уделе Божией Матери. Только благодаря заступничеству Божией Матери эта история не закончилась трагически для Руссика и др. русских обителей. К Свету вып. 18, История Русского на Афоне Свято-Пантелеймонова монастыря 172 –178. , Афон опять оказался в центре событий. Хотя он был вне опасности военной, но оказался в самом центре событий в духовном смысле. И опять искушение национализмом захватило греческую душу. Среди греческих монахов развернулась агитация, активно проводимая некоторым народным обществом («эфники Этерия»), которое и втянуло Грецию в очередную авантюру. И греческие монахи тут же сбросили с себя монашеские одежды и отправились в греческую армию. Таких оказалось не менее 300 человек. То, что иноки так просто променяли духовную брань на физическую, считая последнюю более эффективной, говорит о плачевном состоянии греческого монашества в то время. Дух национализма захватил и более почтенных монахов, и дело дошло до того, что даже Протат прекратил свою работу, и в то время афонская республика оказалась фактически без власти, так как не было известно когда антипросопы снова смогут собраться вместе. Ведь национальный конфликт был гораздо шире и глубже, чем неприязненное отношение греков к русским или болгарам (так же, как, впрочем, к грузинам, сербам, румынам, то есть ко всем национальностям). Неприязнь дошла до того, что среди самих греков произошло разделение на греков «элладских» и «турецких». Первые составляли в то время братства монастырей : Дионисиата, Кутлумуша, св. Павла, Есфигмена. «Турецкие» греки населяли Лавру, Иверон, Ватопед. Вероятно, это разделение и было причиной паралича Протата. Грекам-фанариотам сильно вредила освободительная борьба Эллады. До сих пор некоторые греки сетуют, что авантюра 1821 года подорвала мощь фанариотов, которые уже фактически держали в своих руках бразды правления турецкой империи.

Самое страшное, эти настроения отразились и на отношении к русским насельникам. В действительности, уже накануне этой войны афонские греческие монахи собирались на совещание, намереваясь в случае объявления войны неожиданно напасть на русских монахов и всех их перебить, а над русскими монастырями водрузить греческое знамя 49 49 Санкт-Петербургские ведомости 1904 год, № 110, стр. 2 . Этого не произошло: планы остались планами. Но сильное возмущение в среде греческих националистов-монахов вызвали слухи, пришедшие с острова Кандии, где русской эскадре, чтобы спасти Грецию от полного разгрома, пришлось участвовать в усмирении греческих повстанцев. Из-за всяких легенд и преувеличений положение было черевато очередной вспышкой. Потом, правда, когда Афон оккупировали в 1912 году, греческие командиры благодарили Россию в лице русских монахов, что Греция была спасена вмешательством нашей великой державы. Но Бог миловал и, более того, возникшая напряженность имела положительный результат – объединение русских афонских иноков в братство русских келий.