Марк Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

– Майор Рахматулин, заместитель начальника объекта по безопасности, фактически подчиненный ваш и мой.

– Майор Рахматулин, Сергей Мунирович.

– Подполковник Чибрыкин, Емельян Никанорович.

После обмена рукопожатиями все уселись.

– Побеседуем? – начал Свиридов.

– Да, конечно. Прошу вас.

– Может быть начнем с вопросов? Работа для вас привычная или вы ранее такими делами не занимались?

– Приходилось. Может быть, не в такой ситуации дела принимал, но приходилось. А вопрос всегда один и тот же – с чего начать?

– Да, вы правы – всегда один и тот же вопрос. С чего начать, что является наиглавнейшим и решающим. Так вот, с моей точки зрения наиглавнейшим вопросом является вопрос налаживания нормального режима секретности на объекте. И его безусловного функционирования.

– А его нет? Я имею в виду режим секретности?

– Он формально есть и даже формально исполняется … в некоторых частях. Но установлен он был так давно, что никто сейчас не в силах вспомнить, почему и как были установлены эти правила. Например, отчеты о работах лаборатории исследования материалов недоступны – формально – даже сотрудникам лаборатории, если они не принимали участие в данном разделе исследований. А фактически – все отчеты лежат в открытую в шкафу в лаборатории. Помещения вычислительного центра снабжены шифрзамками, но открывают их любому, если позвонить. Формально – и я считаю, что в этом действительно есть глубокий смысл – персонал охранных подразделений не должен контактировать с научным и обслуживающим персоналом, а фактически – в клубном помещении охраны на вечерах и танцах присутствуют научные сотрудники. Архивные научно-технические материалы распылены между архивом первого отдела и архивом НТО первого отдела, поисковый аппарат отсутствует, найти что-нибудь – проблема.

– Степень закрытости материалов принята одна – секретно, и все. А это на самом деле далеко не так … Я могу перечислять долго, но суть всего сказанного одна – нужен нормальный и действенный режим секретности. Попробуйте оценивать эту проблему с точки зрения агента, проникшего к нам на объект. Тем более, что это к какой-то мере соответствует действительности – теперь у нас на территории секретного объекта два иностранных агента.

– !?

– Вот вам еще одна проблема. Вернее, две. Первая – использование этих агентов в контригре, если на это пойдет руководство.

– Мне специально подчеркнули, что окончательное решение при любом варианте, разработанном с их использованием, будете принимать вы, товарищ полковник.

– Да, я знаю. И второе – их адаптация. Худобин – наш разведчик, но и он чувствует некоторое недоверие к себе, а что же тогда говорить об Уайттеккер. Ограничение их осведомленности не должно носить характер дискриминации, или это нужно объяснять им каждый раз очень подробно и тщательно.

– Да, это проблема общая. Уже приходилось сталкиваться. С чего посоветуете начать практически – режим секретности с наскока не решается.

– Очень хорошо, что вы оцениваете это трезво. Начните с архивов – и всем понятно, и постепенно можно выйти на нормальные условия и ограничения доступа, и снятия ограничений, и выработки нормального режима внутреннего документооборота, и внешней секретности.

– Понял вас. Еще мне сообщили, что здесь на территории центра проводится некоторая спецоперация, связанная с разоблачением преступной группы в городе. И что степень моего участия в этой операции решаете вы лично.

– Да. Вы не принимаете участия в самой операции, это согласовано с руководством, а лишь фиксируете ее результаты … когда они будут. Эта ваша некоторая отстраненность обусловлена оперативными соображениями. Еще вопросы?

– Возможно, они появятся в ходе работы.

– Тогда успеха вам. Сергей Мунирович вам поможет.

Офицеры откланялись.

– Василий Андреевич, введите в состав штаба подполковника Чибрыкина Емельяна Никаноровича, уполномоченного контрразведки, и проинструктируйте его.

С НИНОЙ САМОХИНОЙ

– Толя, мне надо с тобой поговорить! – Нина перехватила Свиридова в коридоре, когда он вышел от мальчиков.

Она заметно нервничала последние дни.

– Ну, пошли.

В светлой пустоте комнаты для свиданий она встала лицом к стеклу и сказала сквозь слезы, с трудом выдавливая из себя слова.

– Мой Коля … он такой хороший … и с Васильком они так … сдружились … а я беременна … третий месяц …

Свиридов положил ей руки на плечи.

– А разве это плохо, сестренка? Я думаю, что это хорошо!

– Правда? – Нина повернулась и уткнулась мокрым лицом ему в грудь. – Ты правда думаешь, что это хорошо? А как же … Коленька?

– Конечно хорошо. Ребенок – это счастье …

– Да … Счастье … А если … А когда он узнает … и Василек …

Из ее всхлипываний Свиридов только понял, что отец ребенка – гад и подлец, что Нина очень хочет ребенка и очень боится – всего и всех, и вообще она такая счастливая, такая несчастная … И что ей делать – она не знает, а сказать Коле Петрову – боится пуще всего.

Свиридов, как мог успокаивал ее, гладил по спине.

– Так скажи …

Она плача замотала головой.

– Боюсь …

– А чего боишься?

– Боюсь …

– Хочешь избавиться от ребенка?

– Да ты что – как можно!?

– Ну, и что делать будем?

– Не знаю! – она заплакала навзрыд.

– А кто отец ребенка? – Нина отчаянно замотала головой и Свиридов, решившись, прикоснулся к ее сознанию.

– Он, что, – гад и подлец?

– Еще какой …

И Свиридов «увидел» этого подлеца – прямо ему в лицо противно и самодовольно улыбался профессор Оратынцев. Свиридов прервал контакт.

– Как же ты … с ним?

– Ты … узнал, кто, да? Он … сказал, что если … я не стану … с ним … он меня … снимет с допуска … придется уехать … а Василечек останется здесь … – Нина заревела с новой силой.

– Ну, хватит! Ну, уймись ты! Как я сам не догадался, что ты беременна, – он вспомнил полуодетых мам в сушилке интерната. – Оделась тепло – береглась, и груди стоят, словно пушки …

– Правда … как пушки? Ой, мамочки …

– Да не реви ты! Ты даже не представляешь, как это прекрасно. Женщина расцветает, она – царица, ее тело ликует! … Но ты должна хотеть ребенка и уже сейчас любить его. И он должен знать об этом … А ну, пошли!

– Куда? …

– Идем, идем, – Свиридов провел ее коридором и привел к себе.

– А у нас радость – у Нины будет ребенок!

Нина испуганно взглянула мокрыми глазами на жену Свиридова.

– Нина, милая ты моя, как хорошо! – Тоня обняла ее и повела к дивану. – Садись скорее. Как это хорошо – будет маленький человек … Рассказывай!

– Что рассказывать? – испуганно спросила Нина.

– Все рассказывай – какой срок, когда ждем, кого хочешь?