Жан-Батист Панафье - Дарвин на отдыхе [Размышляем над теорией эволюции] [litres]

Большинство текстов креационистов базируются на верованиях, то есть на внутренних, непроверяемых убеждениях. А научные знания – это не просто высказанные мнения. Каждая гипотеза должна быть проверена экспериментами, которые ее подтвердят или, наоборот, опровергнут. Использованные методы должны быть воспроизводимы другой командой исследователей.

Теория эволюции – это не просто «гипотеза», потому что она задает концептуальные границы, рациональные и объединяющие, для многих научных дисциплин: палеонтологии, зоологии, ботаники, генетики, эмбриологии, молекулярной биологии и т. д.

В демократических обществах, где возможны дискуссии, строгий креационизм сталкивается с мощными возражениями. Он покоится на полном незнании трудов, изданных за последние два века по всем научным дисциплинам, и на очевидном игнорировании методов научного мышления. Он постоянно сталкивается с новыми открытиями, касающимися возраста ископаемых останков или молекулярных механизмов, действующих в клетке. Слепой и глухой ко всем рациональным аргументам, креационизм предполагает такое же мощное отрицание реальности, как и признание Земли плоской! Но у креационизма есть и внутренняя оппозиция, поскольку многие верующие с трудом готовы признать, что Господь произвольно разбросал по всему миру доказательства эволюции. Признавая реальность достижений науки, такие верующие непротиворечиво готовы представить мир, изначально созданный Богом, но впоследствии прошедший долгий эволюционный путь, в результате которого появились все существующие сегодня живые существа, в том числе и человек. Такова позиция католической церкви и многочисленных верующих ученых.

Однако это служит отправной точкой для крайне разнообразных интерпретаций. Одни помещают божественное вмешательство в самое начало истории, например в момент создания Вселенной, и ограничиваются научными знаниями в отношении последующих событий. Другие не разделяют так четко две сферы и поддерживают тезис о божественном управлении эволюцией, происходящем на всем ее протяжении. В США, где эта концепция разрабатывается с 1980-х годов, она получила название Intelligent Design – «разумный замысел». Ее сторонники намеренно исключили всякие отсылки к Богу в названии концепции, претендуя на то, что их идеи можно преподавать как научную теорию в том же ряду, что и теорию эволюции. И действительно сторонники «разумного замысла» используют все внешние атрибуты науки: проводят конференции, издают специальные журналы и часто стремятся к дискуссиям с учеными.

Одно из главных и наиболее разработанных положений этой концепции называется «неупрощаемая сложность живого организма», которое ранее использовал еще Уильям Пейли. Поскольку пример глаза утратил убедительность, теперь используются другие органы – от пищеварительной системы жука-бомбардира до вращающихся молекул бактерий. Идея по-прежнему состоит в том, что эти системы слишком сложны, чтобы быть созданными чередой мутаций и естественного отбора. Но в каждом случае биологи смогли доказать живучесть функциональность промежуточных форм и их существование в природе.

Если говорить фундаментально, несмотря на все амбиции, проект Intelligent Design остается вне научного поля, поскольку его сторонники сосредоточены на одной ясной цели – доказать, что Бог направляет эволюцию. А наука в принципе не может предлагать объяснения, базирующиеся на нематериальных явлениях. Совершенно очевидно, что невозможно доказать участие Бога в эволюции, равно как и его неучастие в ней. В любом случае, наука не определяет заранее, что именно она хочет доказать. По этим причинам американские судьи, от которых в 2005 году требовали признать право на преподавание концепции «разумного замысла», ясно заключили, что речь идет о религиозных суждениях, а не о научной теории.

Является ли на сегодня дарвинизм устаревшей теорией, отжившей, ветхой моделью? Вести из лабораторий опровергают это. Некоторые идеи, выдвинутые Дар-вином, сохранили способность прокладывать новые исследовательские пути.

Следует ли сегодня полностью переосмыслить теорию эволюции? Можно ли говорить о дарвинизме с учетом всех тех дополнений, которые получила теория с момента своего зарождения? Таким вопросом задался в 2014 году авторитетный журнал Nature . Ответ оказался непростым, и среди ученых не было единодушия. По мнению одних, в частности философа науки Жана Гейона, «два фундаментальных принципа дарвинизма – наследование с модификациями и отбор – одновременно и стали использоваться значительно шире, и были пересмотрены в своих основаниях», но речь по-прежнему идет о дарвинизме. Другие же, напротив, говорили о «широком синтезе», сосредоточенном на феноменах развития.

Слово «дарвинизм» предложил использовать Томас Гексли в 1860 году, сразу после выхода книги «Происхождение видов». В то время оно означало скорее приверженность идеям эволюции, поскольку о «теории эволюции» речь в то время еще не шла. В XX веке предпочитали понятие «неодарвинизм», связанное с генетикой и естественным отбором (см. главу 3). Некоторые идеи Дарвина, например гипотеза наследственности приобретенных признаков, принадлежащая Ламарку, но признававшаяся и англичанином, были отвергнуты. Также полностью оказалась забыта идея «пангенезиса» – гипотеза о формировании половых клеток, призванная объяснить феномен наследственности.

Но теория эволюции остается актуальной, потому что служит исследовательской базой для подавляющего большинства ученых, работающих в области биологии. Для кого-то она остается просто фоном, не оказывая прямого влияния на эксперименты, но многие исследователи занимаются именно вопросами эволюции. Разумеется, методы заметно изменились с XIX века. Молекулярная биология сыграла заметную роль в разрушении нескольких университетских дисциплин, в частности сравнительной анатомии и систематики, по крайней мере в вопросе классификации видов.

«Дарвиновская революция завершится тогда, когда мы отбросим наше высокомерие (…) и признаем, что Homo sapiens – это всего лишь крохотная ветвь, появившаяся пару дней назад на цветущем древе жизни».

Наблюдение за эволюцией в действии на примере животных по-прежнему играет важную роль для науки. Естественный отбор был главной темой исследования галапагосских вьюрков, продолжавшегося несколько десятилетий (см. главу 4), а половой отбор – предметом изучения популяции благородных оленей, обитающих на удаленном острове Рам в Шотландии. Эксперименты позволили проверить некоторые гипотезы, связанные со скоростью эволюции. На несколько островков во Флориде была завезена ящерица из рода анолисов, где она столкнулась с уже существующим местным близким видом. Этот вид изменил свое поведение, переместившись на более высокие ветки, недоступные вновь прибывшим конкурентам. Менее чем за двадцать поколений у этого вида пальцы стали заметно шире, адаптировавшись к перемещению по более тонким веткам. Другие ящерицы, из рода стенных ( Podarcis ), были завезены в 1971 году на один из островов в Адриатическом море. В 2004 году их потомки, ставшие заметно крупнее и медленнее, частично превратились в вегетарианцев с анатомическими изменениями в системе кишечника.