Жан-Батист Панафье - Дарвин на отдыхе [Размышляем над теорией эволюции] [litres]

В Африке сегодня все чаще встречаются слоны, лишившиеся основного средства обороны. Это изменение связывают с браконьерами, главная цель которых – добыча слоновой кости из бивней. В газетах встречаются такие заголовки: «Слоны теряют бивни, чтобы не пасть жертвой браконьеров» или «Африканские слоны, возможно генетически мутировали, чтобы рождаться без бивней, предполагают ученые!». Но ученые этого никогда не говорили. Такие формулировки предполагают, будто слоны заинтересованы остаться без бивней и могла произойти мутация для защиты от браконьеров. Такое «телеологическое», типично ламарковское объяснение кажется очевидным, однако оно ошибочно.

В действительности речь идет об отборе (не вполне естественном, в данном случае). Мутация, вызывающая отсутствие бивней, существовала уже довольно давно, но слоны-мутанты проигрывали в повседневной жизни, поэтому такая мутация распространялась крайне мало. Сегодня браконьеры не трогают этих слонов-мутантов. И пока обладатели бивней погибают и реже оставляют потомство, мутанты выживают и размножаются, передавая мутацию детенышам. Доля слонов без бивней возрастает довольно быстро. В ближайшие десятилетия африканские слоны, возможно, выживут исключительно ценой потери бивней.

Полевые эксперименты систематически дополняются анализом ДНК, позволяющим оценить эволюцию отдельных особей на генетическом уровне. Исследователи прибегают к математическим моделям структуры популяции, используя принципы теории игр для анализа поведенческих стратегий животных. Поведенческая биология включила теорию эволюции в свой анализ динамики экосистем.

Похожие процессы коснулись и эмбриологии, которая долгое время развивалась вне пределов теории эволюции. Одна из ветвей этой дисциплины, «эволюционная биология развития», получила изящное название «эво-дево» [15] От слов «evolution» (эволюция) и «development» (развитие). – Прим. пер. . Значение развития в эволюции видов было продемонстрировано на многочисленных примерах заметных модификаций органов под воздействием изменений в хронологии экспрессии генов (см. пример с вьюрками, в главе 4). Сегодня «эво-дево» стала весьма активной отраслью наук об эволюции.

Все клетки одного растения или животного (включая, разумеется, и человека) идентичны с точки зрения генетики. Однако каждый организм состоит из комплекса совершенно разных клеток: мышечных, нервных, энтероцитов, яйцеклеток или сперматозоидов и т. д. «Генетической программы», для которой, как предполагалось, возникла ДНК, недостаточно для определения судьбы клетки (см. главу 4).

Дифференциация клеток связана с их окружением, а также с использованием генов, свойственных этой клеточной линии или особи. Каждый тип клетки отправляет часть генов отдыхать, пока другие гены экспрессируются. Именно поэтому один и тот же геном производит клетки, различающиеся формой и назначением.

Один из методов, используемых клеткой, состоит в присоединении к генам для их ингибирования или активации одной молекулы в качестве своеобразного сигнального флажка. В зависимости от сути этого флажка ученые говорят о метилировании или ацетилировании ДНК. Обычно метилирование приводит к деактивации гена, но итог такой маркировки значительно различается в зависимости от типа затронутого органа, природы генов или количества проставленных флажков!

Самые разные события способны провоцировать появление или снятие такой метки. Они могут быть связаны с окружающей средой, плохим питанием, стрессом и т. д. В большинстве случаев в процессе формирования половых клеток в момент оплодотворения или первых делений клеток эмбриона эти метки обнуляются. Но некоторые гены сильнее других сопротивляются перепрограммированию. Тогда их флажок сохраняется и у следующих поколений. Другими словами, приобретенный признак может быть унаследован!

Было отмечено, что мыши пережившие стресс, могут передавать потомству физиологические изменения в форме изменений на уровне экспрессии определенных генов. Подобные случаи были отмечены и у людей: когда родители приспосабливались к условиям голода, то некоторые признаки они передавали детям.

Пока мы еще плохо знаем эти наследственные явления, получившие название «эпигенетических», но, очевидно, следует добавить этот механизм к известным «классическим» способам передачи генов. Некоторые ученые увидели в этом механизме реабилитацию ламаркизма, несправедливо забытого, по их мнению. Однако речь не идет об эволюции по типу, описанному Ламарком. Во-первых, эта наследственность обратима и, кажется, сохраняется только на короткий срок. Во-вторых, унаследованный признак необязательно благоприятен для потомков. Это изменение существует как случайная мутация, которой еще только предстоит пройти сито естественного отбора.

Эпигенетические изменения, безусловно, могут повлиять на количество мутаций ДНК вследствие воздействия окружающей среды. Неблагоприятные условия уменьшат способность ДНК исправить ошибки копирования, способствуя появлению мутаций, чаще негативных, но иногда – полезных. С другой стороны, если окружающая среда и влияет на гены, то лишь увеличивая их разнообразие, а не провоцируя какую-либо прямую адаптацию к новым условиям. Мы остаемся в рамках дарвиновской схемы «мутация-отбор». Эпигенетическая наследственность ускорила отказ от строго детерминистского взгляда на геном в пользу более вероятностного, при котором значимую роль играют окружающая среда и случайные процессы.

По мнению Жан-Жака Кюпьека и некоторых других биологов, естественный отбор вмешивается даже в сердце эмбриона, влияет на клетки в процессе деления. Вместо того чтобы исполнять жестко заданную «генетическую программу», которая позволила бы эмбриону планомерно формироваться, клетки начинают экспрессировать гены случайным образом, что приводит к производству РНК и белков всех типов. Затем вмешивается процесс отбора, поощряя одни клеточные линии и уничтожая другие, пока не возникает стабильная эмбриональная структура. Новая концепция, применяющая видовые принципы к развитию единичной особи, получила название онтофилогенетики.

Исследователи обращают особое внимание не только на эпигенетические механизмы, но и на другие частные формы наследственности, в том числе на горизонтальный перенос генов (см. главу 4). Не обходят они вниманием и гибридизацию, то есть совместное размножение двух видов, которое приводит к появлению промежуточной формы. Для растений это привычное явление, но у животных оно изучено слабо, поскольку, безусловно, позволяет только крайне ограниченную эволюцию.