Жан-Батист Панафье - Дарвин на отдыхе [Размышляем над теорией эволюции] [litres]

Даже среди натуралистов мнения разделились. Несмотря на то что идея эволюции уже давно прокладывала себе путь в умах ученых, среди них оставалось много креационистов, отказывавшихся от идеи эволюции и принимавших лишь ограниченный трансформизм с небольшими вариациями. Одним из таких натуралистов был американец Луис Агассис, который писал: «Божественные ресурсы не столь скромны, чтобы для создания наделенного разумом человеческого существа ему потребовалось бы трансформировать обезьяну». Другие, в частности директор Британского музея, английский анатом Ричард Оуэн, вставали на сторону эволюционистов, но отвергали концепцию естественного отбора. Механизм, предложенный Дарвином, был совершенно контринтуитивен, потому что он заставлял нас отказаться от мысли, будто природа действует непосредственно в интересах животного мира. Многим натуралистам оказалось трудно признать такую эволюцию, которая движется вперед методом произвольных вариаций и слепого отбора. И это если говорить только о животных. Идея же, что таким случайным путем мог появиться на земле человек, была просто немыслима, как по научным, так и по религиозным соображениям.

И все-таки Чарльза Дарвина поддержали выдающиеся ученые. В Англии это сделали ботаник Джозеф Гукер и геолог Чарльз Лайель, в Германии – биолог Эрнст Геккель. Друг Чарльза, Томас Гексли защищал его с такой яростью, что получил прозвище Бульдог Дарвина. Кстати, он опубликовал книгу о происхождении человека еще в 1863 году, задолго до Дарвина. Через несколько месяцев после выхода «Происхождения видов» состоялись публичные дебаты, в ходе которых Гексли и Гукер оппонировали епископу Сэмюэлу Уилберфорсу, излагавшему позицию англиканской церкви с теологической аргументацией, тогда как Дарвин оставался строго на поле научных доказательств. Именно такой подход в итоге принес ему поддержку натуралистов, которые постепенно вставали на его сторону. Действительно, объяснительная сила естественного отбора не шла ни в какое сравнение с характеристическими «системами» XVIII века или с трансформизмом Ламарка.

В «Происхождении видов» собрано множество наблюдений за миром живой природы, все странности которого уместились в единой картине. Так, для анатомов было очевидно, что крылья птиц, плавники дельфинов, ноги лошадей и конечности человека построены по одному и тому же принципу. Для креационистов это служило всего лишь проявлением божьей воли, но Дарвин предпочитал придерживаться рациональных объяснений: «Следуя обычному взгляду о независимом сотворении каждого существа, мы можем только утверждать, что это так: что Творцу угодно было построить всех животных и растения большого класса по единому плану; но это – ненаучное объяснение». Для Дарвина схожесть черт служила признаком общего происхождения, наследием единого вида-предка, от которого произошли все современные позвоночные. Дарвин отказывался рассматривать в качестве объяснения божественные или сверхъестественные причины. В этом отношении он демонстрировал научную строгость, близкую к современным стандартам, а не к стандартам естественной истории XIX века.

Еще сильнее натуралисты были поражены тем фактом, что эмбрионы позвоночных походят друг на друга значительно больше, чем взрослые особи. У эмбрионов цыпленка, ящерицы и мыши оказалось много общих черт. Это сходство пропадает по мере развития эмбриона, когда особь приобретает черты сначала своей зоологической группы, а затем и вида. Именно это, в частности, объясняет наличие небольшого хвоста у человеческого эмбриона. Его развитие начинается так же, как и у других млекопитающих, имеющих общую структуру с человеком: позвоночник, голова и четыре конечности. У одних видов хвост сохраняется и развивается. У других, прежде всего у крупных обезьян, он регрессирует и сводится к копчику. Это произошло в результате эволюции, 25 миллионов лет назад, у предка современных крупных обезьян (гиббонов, орангутанов, шимпанзе и человека). По мнению Дарвина, «рудиментарные органы сами собой рассказывают разными способами о своем происхождении и назначении».

«Рудиментарные органы можно сравнить с буквами, которые удерживаются в написании слова, но сделались бесполезными для произношения, служа ключом для объяснения происхождения этого слова».

В конце XIX века креационизм в научном сообществе почти полностью проиграл борьбу рационализму. Но суть дарвинизма, идея естественного отбора как главной действующей силы эволюции, стала забываться. Некоторые ученые по-прежнему предпочитали обращаться к божественному вмешательству: по их мнению, возможно, Творец и не создал все формы жизни, но он определил условия возникновения видов, и именно он направил эволюцию видов таким образом, чтобы она привела к появлению человека. Ученые держатся за природные механизмы. Идеи Ламарка остаются весьма популярны, особенно во Франции. Ученые ищут внутренние силы, направляющие эволюцию, например, в сторону более крупных и сложных форм. Для них суть осталась прежней: возможно, человек и не царь творения, но он представляет собой вершину эволюции!

Потребовалось участие представителей других дисциплин, чтобы окончательно вернуть естественный отбор на первый план научной сцены.

В XX веке дарвинизм приобрел новое звучание, обогатившись достижениями генетики, а затем и молекулярной биологии. Получив определение «синтетическая теория эволюции», он предлагает общий контекст для всех направлений биологии, соединяя их в историю развития жизни.

Для Дарвина внутривидовые «вариации» служили непосредственно наблюдаемым доказательством правоты, но он не знал источника этих вариаций. В то время не существовало еще тех знаний, которые позволили бы ему добраться до причины различий, определяющих специфику конкретной особи любого вида. Он мог описывать только свойства: их разнообразие, произвольное возникновение и наследственный характер. Когда генетики начали устанавливать функции генов, очень быстро выяснилось, что мутации генов служат убедительным объяснением дарвиновских «вариаций». Его варианты оказались мутантами! На протяжении всего XX века дарвинизм обогащался и развивался благодаря работам биологов во всех направлениях естественных наук.

В основе генетики лежат работы австрийского монаха Иоганна Грегора Менделя, опубликованные в 1866 году. В то время они не привлекли внимания научного сообщества. Он показал, как физические характеристики растений могут передаваться из поколения в поколение неизменными частицами, даже если их воздействие иногда скрыто (знаменитые доминантные и рецессивные признаки, которые на примере желтых и зеленых, гладких и морщинистых горошин преподают в школе). В конце XIX века три ботаника независимо друг от друга заново открыли «законы Менделя» и заложили основы генетики.