Анне Свердруп-Тайгесон - Планета насекомых: странные, прекрасные, незаменимые существа, которые заставляют наш мир вращаться

И они действительно подобны урагану. Каждая особь саранчи съедает в день примерно столько, сколько весит сама. Мы знаем, что стая саранчи может состоять из десяти миллиардов голодных летающих и прыгающих созданий, которые могут заполонить собой пространство до 200 кв. км. Несложно представить почему чернеет небо, и почему после нашествия саранчи не остается ни одной зеленой травинки.

В то же время нельзя однозначно сказать, что любовь насекомых к тем растениям, которыми мы питаемся – плохо. Многие съедобные растения, которые ценятся нами благодаря их кислому, горькому или другому ярко выраженному вкусу, выработали этот вкус как защиту против поедания, в том числе, насекомыми. Представьте, например, такие специи, как орегано (см. стр. 113), мята или горчица. Если бы не было необходимости в защитных механизмах, растения бы направили свою энергию в другое русло, и у них не было бы яркого вкуса. И многие медицинские вещества, получаемые из растений, производятся растениями для защиты от уничтожения насекомыми и более крупными животными.

Мы любим шоколад. Потребление шоколада во всем мире растет постоянно, и мы, норвежцы, поглощаем 9 кг шоколада в год! В то же время некоторые производители предупреждают о возможной нехватке шоколада в ближайшем будущем. Причины, о которых они говорят, общие для всех жителей планеты: такие факторы как климатические изменения и рост потребления шоколада жителями Китая и Индии.

Но в реальности существует один крошечный фактор, о котором никто не говорит, но который является решающим для того, будем ли мы есть шоколад. Это один маленький комарик размером меньше ушка иголки. У него нет друзей и нет имени в норвежском языке. Вероятно, сложно найти друзей, когда вы размером с запятую, и все ваши родственники – безжалостные кровопийцы. Мы говорим о комарике из семейства мокрецы, этих малюсеньких насекомых, которые в Норвегии пробираются сквозь комариную сетку, залезают в уши и под очки, и никогда не отказываются от пары капель теплой крови.

Тем не менее эти маленькие насекомые являются альфой и омегой для субботней шоколадки, шоколадного батончика в походе или чашки горячего шоколада на даче холодным осенним вечером.

В тропических лесах проживает его родственник – давайте за неимением официального имени назовем его шоколадным комариком – который оставил кровь в покое и вместо этого посвятил свою жизнь перемещениям в и из цветков какао.

Прекрасные цветки какао, которые растут прямо из ствола дерева, имеют очень сложное строение. Мало кто хочет, да и достаточно мал, чтобы влезать в цветок шоколадного бутона и опылять его.

Но любовные отношения между какао и шоколадным комариком непросты. Пыльцы с другого цветка с того же самого дерева недостаточно: здесь требуется серьезное вмешательство с соседнего дерева. Добавьте сюда то, что наш новый друг едва ли способен перенести с собой достаточно пыльцы, чтобы опылить один цветок, и что он плохо летает, и что цветки какао живут всего сутки или двое, а потом опадают, и вам станет понятно насколько сложна эта совместная жизнь.

К тому же шоколадный комарик предъявляет и свои требования к обстановке жилища. Ему нужна тень и высокая влажность, а также слой гнилых листьев на полу детской комнаты. Все это потому, что его личинки развиваются на поверхности почвы во влажном компосте тропических лесов.

В таких условиях много какао не получится, а в открытых плантациях его будет еще меньше. Там будет слишком сухо и слишком далеко до тени для комарика. На плантациях опыление и развитие в плод удается только трем из тысячи цветков. В среднем, за всю свою 25-летнюю жизнь, дерево какао производит каких-то 5 кг шоколада.

Если мы переведем это в привычные нам сладости, это означает, что обычный шоколадный батончик требует три месяца производства от какао-дерева. И того, чтобы шоколадный комарик усердно работал над опылением.

Марципан очень прост: только мелко перемолотый миндаль и сахарная пудра, ну и немного яичного белка, чтобы все держалось. Но в то же время появление марципана – это конечный результат неимоверно сложных «родов», которые происходят в солнечной Калифорнии.

80 % мирового производства миндаля происходит в Калифорнии. Климатические особенности этого региона идеально подходят для интенсивного выращивания миндаля, поэтому пространство здесь используют по максимуму. Миндальные деревья стоят рядами и занимают огромные площади.

Миндаль собирают в сентябре с помощью отряхивающей машины, которая ударяет по каждому дереву таким образом, что плоды миндаля падают на землю. Там их оставляют лежать несколько дней, чтобы они подсохли, затем сметают в кучу и засасывают большим пылесосом, который ездит между деревьями. И тут мы подходим к главной проблеме: нужна голая твердая почва и ничего более между миндальными деревьями. Это обеспечивает более высокую эффективность и лучшую гигиену для плодов миндаля.

Но это также означает, что в радиусе многих миль там нечем питаться естественным опылителям цветов – пчелам или другим насекомым. А это плохо, так как появление миндаля и миндальные деревья на самом деле зависят от опыления. Поэтому в США каждый год в феврале можно наблюдать массовое переселение. Медоносные пчелы должны занять свое место! Более миллиона пчелиных ульев перевозят на специально сконструированных грузовиках со всей Америки. Все это похоже на грандиозные учения НАТО. Более половины всех ульев в Америке приезжают в Калифорнию каждую весну, чтобы обеспечить нас рождественским марципаном.

Так что когда в следующий раз вы будете есть марципан, мысленно пошлите дружеский привет пчелам. Они как акушерки, помогают родиться миндалю.

У кофе много функций. Кофе – прекрасный повод для перерыва в работе. В офисе кофемашина является главным местом для общения. Чашка кофе необходима для утреннего пробуждения, как для меня, так и для многих других.

Легенда рассказывает, что бодрящий эффект кофе впервые обнаружил один эфиопский пастух. Он обратил внимание, что, когда его обычно раздражительные козы жевали красные кофейные зерна, они начинали радостно танцевать, и тоже самое делал и он, когда сам их попробовал. Однажды мимо проходил монах и узнал, в чем было дело. Таким образом монахи научились не засыпать даже во время самых длинных молитв.