Дэвид Райх - Кто мы и как сюда попали [Древняя ДНК и новая наука о человеческом прошлом]

Анатолийской гипотезе индоевропейских языков противопоставляется степная гипотеза: последняя утверждает, что распространение языков шло с севера Понто-Каспийской области (между Черным и Каспийским морями). Главный аргумент этой гипотезы (до появления данных по генетике) был сформулирован Дэвидом Энтони, показавшим, что общий словарь большинства индоевропейских языков вряд ли сложился много раньше 6 тысячелетий назад. Энтони обосновал свою гипотезу тем фактом, что все современные ветви индоевропейских языков, за исключением рано отделившихся вымерших анатолийских вариантов (например, древнего хеттского), включают обширный набор слов, обозначающих повозки, колеса, оси, упряжь. Он увидел в этом сходстве доказательство, что все сегодняшние индоевропейские языки от Индии на востоке до Атлантического побережья на западе происходят от праязыка, на котором говорили древние кочевники в кибитках. Популяция этих кочевников существовала, по-видимому, не раньше 6 тысяч лет назад, так как мы знаем из археологии, что колесо и повозка стали массовыми именно тогда 44 . И эти данные не позволяют принять гипотезу об анатолийской фермерской экспансии, происходившей 9–8 тысяч лет назад. Очевидным кандидатом в распространители индоевропейских языков становится ямная культура: она зависела от колесно-транспортной технологии и сформировалась как раз 5 тысяч лет назад.

Для Индии даже больше, чем для Европы, созвучна гипотеза о крупной миграции степных пастухов, сменивших земледельческие популяции и тем самым предопределивших распространение нового языка. Если Индию защищают от степи высокие горы Афганистана, то в Европе такого барьера нет. И все же степняки-скотоводы проникли и в Индию. Как мы увидим в следующей главе, почти каждый индиец несет равное наследие двух далеко разошедшихся предковых популяций, одна из которых не менее чем наполовину представляет прямых потомков ямников.

Несмотря на то что генетические исследования решительно склоняют чашу весов в пользу того или иного варианта степной гипотезы, они пока не могут прояснить вопрос о родине исходных индоевропейских языков, то есть указать место, где на них говорили до быстрой экспансии ямников. В анатолийских языках, характерных для хеттского государства и соседних культур (известных по записям на глиняных табличках, сделанных 4 тысячи лет назад), нет полного набора слов для обозначения колес и повозок, имеющегося во всех живых индоевропейских языках. У анатолийцев того периода, судя по их древней ДНК, не было никаких следов степного наследия, хотя аргументация эта косвенная, так как геномы хеттов, производителей глиняных табличек, пока не опубликованы. Я бы предположил, что наиболее вероятной родиной первых носителей индоевропейского языка был Кавказ, или, может быть, территории современного Ирана или Армении, потому что древняя ДНК того населения соответствует гипотетическому народу-прародителю и древних анатолийцев, и ямников. Если этот сценарий оправдан, то такая гипотетическая популяция должна была отправить часть своих мигрантов в степь – там они смешались в равной пропорции с местными охотниками-собирателями и, как описано выше, сформировали народ ямной культуры, – а другая часть направилась в Анатолию, где ее потомки впоследствии говорили на хеттском и схожих языках.

Стороннему человеку может показаться неожиданным, что исследования ДНК настолько решительно вмешиваются в споры о языке. Естественно, по ДНК нельзя заключить, на каком языке говорили люди. Но что генетика может сделать, так это проследить человеческие миграции. Если люди перемещаются, значит, имеет место и культурный контакт – другими словами, по миграциям можно представить потенциальные пути распространения культур и языка. И таким образом, анатолийская гипотеза лишилась своего главного аргумента, а наиболее принятая версия степной гипотезы – что индоевропейские языки, включая и древние анатолийские, зародились в степи – изрядно трансформировалась. ДНК сработала как главная ось нового синтеза генетики, археологии и лингвистики, ставшего на место отживших концепций.

Один из главных уроков революции древней ДНК состоит в том, что почти всегда открываются какие-то новые человеческие миграции, не соответствующие бытовавшим прежде историческим моделям, что лишний раз демонстрирует, насколько мало мы знали о перемещениях народов, о формировании популяций до изобретения этой новой технологии. Возьмем концепцию чистых индоевропейцев, по-другому, чистых “арийцев”, которая с XIX века подогревала националистические чувства европейцев 45 . Кто такие истинные арийцы – кельты, или тевтонцы, или еще какие-то группы? На волне этой дискуссии вырос нацистский расизм. Генетические данные, как неприятно это ни выглядит, частично поддерживают подобные взгляды, ведь получается, что распространение множества индоевропейских языков обеспечила одна генетически четкая группа. Но те же генетические данные показывают несостоятельность ранних положений о чистоте родоначальных групп. Где бы ни жили праносители индоевропейских языков, в Восточной Европе или на Ближнем Востоке, ямники, распространившие индоевропейские языки по широчайшим территориям нашей планеты, сами были смешанной группой. И люди традиций шнуровой керамики тоже были смешанной группой, и северо-западные европейцы, “народ чаш”, тоже были смешанной группой. Древняя ДНК установила, что крупные миграции и смешения между очень разнородными популяциями были главной формирующей силой древнейшей человеческой истории. Так что идеологии, взывающие к мифической чистоте наций, разлетаются перед лицом железных научных фактов.

В “Ригведе”, самом древнем традиционном тексте индуизма, бог войны Индра скачет на своих врагов, нечистых даса, на конной колеснице, разрушает их крепость (называемую пура) и освобождает земли и воды для своих людей ариев, или, по-другому, арийцев 1 .

“Ригведа”, составленная на древнем санскрите между 4 и 3 тысячами лет назад, в течение двух тысячелетий передавалась изустно и лишь после этого была записана; это напоминает нам историю с “Илиадой” и “Одиссеей” – изначально их сложили на каком-то индоевропейском языке, а спустя несколько столетий записали на греческом 2 . “Ригведа” является удивительным окном в прошлое, сквозь которое можно взглянуть на индоевропейскую культуру времен, близких к периоду расхождения индоевропейских языков из общего праязыка. Но спросим: какое отношение имеет “Ригведа” к реальным событиям? Кто такие даса, кто такие арии и где те крепости-пуры?