Дэвид Райх - Кто мы и как сюда попали [Древняя ДНК и новая наука о человеческом прошлом]

Четвертая сельскохозяйственная экспансия в Африку маркируется языками кхое-квади на юге континента. Подобно койсанским языкам охотников-собирателей Южной Африки – жу (!кунг) и таа (къхонг) – кхое-квади используют щелкающие звуки. Основываясь на сходстве пастушеского словаря, предполагается, что южноафриканские языки кхое-квади были принесены скотоводами из восточных областей примерно 18 столетий назад, а щелкающие звуки новопоселенцы могли воспринять от местных жителей 27 . Генетические данные согласуются с этой гипотезой: нынешние носители кхое-квади имеют значительную долю наследия восточноафриканцев. Сравнив долю эфиопского наследия в геномах носителей кхое-квади и койсанских языков жу и таа, Джозеф Пикрелл (из моей лаборатории) в 2012 году пришел к выводу, что у кхое-квади оно непропорционально высокое. И что это, если не результат миграции с севера? 28 По размеру фрагментов ДНК восточноафриканского происхождения в геномах кхое-квади можно рассчитать время этого генетического смешения; оно примерно соответствует прибытию в южные области 8–9 тысяч лет назад некоей гипотетической популяции скотоводов и последующей паузе перед полным перемешиванием ее с местной популяцией. В этих восточноафриканских фрагментах Пикрелл обнаружил вставки, сходные по своей специфике скорее с ближневосточной популяцией, чем с какой бы то ни было другой. Судя по длине вставок, они попали в геном около трех тысяч лет назад. Как раз в это время в эфиопских областях шло смешивание людей западноевразийского происхождения с народами, несущими наследие Черной Африки 29 . Так что и эта деталь подтверждает восточноафриканское происхождение кхое-квади.

В 2017 году древняя ДНК подтвердила восточноафриканскую гипотезу. Понтус Скоглунд анализировал древнюю ДНК из скелетов, датированных возрастом приблизительно 31 столетие назад. Это были останки девочки-младенца из Танзании в экваториальной Восточной Африке и двенадцатилетнего подростка из Западно-Капской провинции в ЮАР. Оба были найдены в погребениях с артефактами и костями животных, указывающих на скотоводческие группы 30 . Танзанийская девочка, как оказалось, происходила из той гипотетической популяции-призрака, предсказанной нами с Пикреллом: из группы с большой долей наследия древних восточноазиатских охотников-собирателей и оставшейся долей с западноевразийской спецификой. И с этой популяцией практически наверняка связано распространение скотоводства из ближневосточных регионов на север Африки и дальше, южнее Сахары. В древней ДНК девочки из Танзании одна треть была от той пастушеской популяции, а две трети от местных групп, близких по генетике к сегодняшним бушменам. А у двенадцатилетнего подростка из Южной Африки геном представлял смесь, такую же, как у скотоводов, говорящих на кхое-квади. Так что все указывает на то, что и ранние языки кхое-квади, и пастушеское хозяйствование, и восточноафриканское генетическое наследие – все перемещалось в южном направлении с миграциями людей.

Перед нами ландшафт биологического и культурного разнообразия сегодняшней Африки, сформированный в ходе сельскохозяйственных экспансий последних нескольких тысячелетий, – он фантастичен. Но в то же время за этой фантастичностью трудно увидеть и понять общую картину событий. В ловушку сегодняшнего впечатляющего разнообразия раз за разом попадают и лингвисты, и археологи – словом, все, кто приступает к изучению Африки; эффект только усиливается, когда перед глазами проходит вереница удивительно непохожих друг на друга африканских лиц, ведь Африка обычно представляется нам совсем другой. Начинаешь думать, что глубокое прошлое Африки не понять, не объяснив всё-всё это разнообразие. И забываешь при этом, что большая часть популяционной структуры сегодняшней Африки сложилась под влиянием сельскохозяйственных экспансий последних нескольких тысяч лет. Поэтому, сосредоточившись на описании гипнотического африканского разнообразия, упускаешь из вида более масштабную, дальнюю, перспективу формирования африканского населения. Так что это разнообразие, как и происхождение современных людей, оказывает Африке в каком-то смысле дурную услугу. Нужно перестать описывать это пестрое верхнее покрывало, снять его совсем – и в этом нам поможет древняя ДНК.

Что за люди жили в Африке до эпохи производительного хозяйства, радикально преобразившего человеческий ландшафт континента? Если основываться на теперешнем африканском разнообразии, то искать ответ на этот вопрос очень и очень непросто. Здесь во введении я рассказал, как Лука Кавалли-Сфорца в 1960 году поставил на то, что по генетической изменчивости сегодняшнего населения можно реконструировать далекую историю популяций 31 . Но это пари он проиграл, потому что, как выяснилось из исследований древней ДНК, миграции и вымирания популяций были обычнейшим явлением, так что в подавляющем большинстве случаев даже с помощью самой изощренной статистики невозможно по современной канве восстановить картину прошлых демографических событий.

Думаю, читателя не удивит путь, позволивший преодолеть эту преграду. Этот путь – изучение полногеномных данных по древней ДНК в совокупности с данными по нынешним изолированным группам африканцев. Изолированным и в культурном, и в генетическом отношении. К ним относятся, в частности, пигмеи Центральной Африки, бушмены с южной оконечности Африки и хадза из Танзании – всё это носители “щелкающих” языков, кардинально отличающихся от окружающих их языков банту. По генетике группы со щелкающими языками тоже представляют четкий отдельный кластер. Некоторые из этих популяций содержат линии наследия, даже близко несхожие с наследием их соседей, то есть давно с ними разошедшиеся. Мы можем взять генетические данные по этим популяциям и по результатам сравнения постараться вывести события, находящиеся за пределами того, что доступно при анализе ДНК африканских популяций.

До недавнего времени было чрезвычайно трудно добыть древнюю ДНК из образцов с большинства африканских территорий. Дело в африканском климате, влажном и жарком, – в таких условиях ДНК очень быстро разрушается. Но в 2015 году революция древней ДНК докатилась наконец и до Африки: тут помогло увеличение эффективности методов выделения ДНК, а также открытие, что в некоторых костях ДНК сохраняется существенно лучше, чем в других.

Самый первый африканский образец, из которого удалось выделить пригодную для прочтения ДНК, поступил из высокогорной пещеры в Эфиопии, где возраст вмещающих скелетные остатки слоев составлял 45 столетий 32 . Этот древний индивид оказался родственен одной из сегодняшних эфиопских групп, ари, притом что с другими эфиопскими группами его генетическое родство заметно меньше. В сегодняшней Эфиопии жизнь людей подчиняется правилам изощренной кастовой системы, в рамках которой практикуются строгие ограничения браков между людьми с различными традиционными функциями 33 . Группа ари включает три подгруппы – агрономы, кузнецы и гончары, и все они отличаются по генетике и друг от друга, и от других не-ари 34 . Так как те 4500-летние останки похожи по генетическим признакам на ари, становится ясно, что все это время особого перемешивания внутри региона не было, а, напротив, сохранялись строгие местные барьеры, затруднявшие свободную циркуляцию генов. Лучшего примера эндогамии я не знаю – даже в Индии, насколько известно, эндогамия уходит не дальше двух тысячелетий в прошлое 35 .