Оганес Бароян - Блики на портрете

С возникновением международной системы прогнозирования гриппа, к которой мы постепенно придем, я верю в это, предупреждать о наступлении эпидемии можно будет за несколько месяцев… (Уже сейчас над этой проблемой совместно работают страны СЭВ. В 1976 году построили совместно с болгарскими учеными модель эпидемии гриппа для 28 городов Болгарии. И эта модель действует.)

Многие десятилетия эпидемиологи довольствовались ролью фиксаторов и летописцев уже наступивших событий, большей частью горестных: эпидемий, поветрий, вспышек особо опасных инфекций…

Болезнь — своего рода эксперимент, который природа ставит над человеком. Лишенная нравственных исканий и мучений, она нередко придает подобным экспериментам планетарный масштаб. И тогда мы говорим о всемирных взрывах заразных болезней.

Постигая истину, ученые часто повторяют в своих опытах шаг за шагом путь природы. Но для эпидемиолога это, разумеется, невозможно. Ну в самом деле, можно ли искусственно вызвать массовые заболевания или испытывать на сотнях людей пусть самое перспективное лекарство? Точно так же невозможно экспериментировать с биосферой, которая у нас одна, или безнаказанно искажать климат Земли…

И вот эпидемиология вдруг обрела крылья, ей стал доступен эксперимент.

«Метод эксперимента, — писал Пастер, — …переданный нам великими умами: Галилеем, Паскалем, Ньютоном — верховный метод, достойный удивления и преклонения. Разум, прибегающий к этому методу, отрешился от всякой посторонней поддержки, от всякого метафизического предрассудка и опирается только на самого себя».

И добавлял: «Я имею слабость утверждать, что мечты экспериментатора составляют значительную часть его силы».

Эту силу придала эпидемиологу математическая модель. Он вдруг получил возможность заранее, проиграв на ЭВМ разные события, проверить, к примеру, как холод и затяжное ненастье изменят «индивидуальный портрет» эпидемии, или попробовать новую вакцину. И заставить планету в считанные минуты пережить десятки эпидемий, чтобы потом постараться предотвратить их в реальной жизни.

Компьютер кто-то сравнил с «машиной времени». Я думаю, сравнение точное: стремительный скачок в будущее, возвращение в давно прошедшие дни, остановки в любой точке Времени, словом, путешествие со скоростью мысли или еще быстрее, если быстродействие ЭВМ позволяет развить такую скорость.

Что касается нашей модели, то она неожиданно открыла важные и полезные вещи. Такие, скажем, как определенный порог контактов, ниже которого эпидемия не развивается вообще. Не исключено, что в будущем планирующие органы и администраторы будут намеренно снижать количество командировок в январе — феврале, чтобы здоровые люди как можно меньше сталкивались с носителями вируса. Интересно, что далее все «запреты» можно снять — машина утверждает, что транспортная активность играет роль лишь в «пусковом» периоде, а потом эпидемия уже разгуливает «сама по себе», подобно знаменитой киплинговской кошке…

Недавно я видел документальный фильм, он взволновал меня своим человеческим материалом.

Один из героев, почти мальчик на вид, обращаясь непосредственно к зрителям, рассказывал, как в Новосибирске под руководством маститого ученого они работали над математической моделью тяжелого хронического заболевания вирусной природы.

Однажды, проиграв на модели разные варианты, увеличили болезнетворное начало примерно в сто раз. Машина начала считать и очень скоро выдала кривую: вместо хронического, вяло текущего процесса — бурное, но краткое течение, заканчивающееся выздоровлением. Они подробно обсудили машинную догадку с шефом, известным математиком, и тот уехал в Москву. Потом они узнали, что он решил на себе проверить путь намеренной стимуляции болезни, который подсказывала ЭВМ, и попросил об этом врачей.

Они долго не соглашались. Метод был известен и раньше. Модель как бы «числом и мерою» определяла этот быстрый путь к выздоровлению. Но в ситуации острого риска. В этом было все дело. Ученый уговаривал, просил, убеждал врачей. И убедил наконец.

Интересно, что математик, увлеченный моделированием процессов иммунитета, проявил себя как истинный экспериментатор: постоянно вел дневник, записывал симптомы, точно фиксировал свое состояние. Вскоре он был здоров.

И создатели фильма размышляют, стараются понять: одно дело абстрактная вера в могущество математики, другое — жизнь и здоровье конкретного человека…

Я же, глядя на экран, думал о своем. Микробиология знает много трагических событий, когда исследователи расплачивались жизнью за свою любознательность и не видимые невооруженным глазом микроорганизмы оказывались для них смертоносным оружием. Чтобы доказать правоту своих идей, они заражали себя микробами, заболевали, погибали или выздоравливали.

Но даже для меня, специалиста, это осталось где-то там, на страницах истории, в разделе «Медицина драматическая». А тут — рядом, буднично: ученый, которого не раз встречал и встречаю в научных собраниях. И проблема, исполненная столь глубокого и неожиданного человеческого смысла…

Однажды физик с мировым именем назвал своего молодого коллегу релятивистским инженером. Но просил не говорить ему об этом, считая, наверное, что такая необычная и «приземляющая» характеристика может обидеть ученого. Тот, однако, был польщен (я знаю об этом, что называется, из первых рук). Инженер, создающий сооружения из разогнанной до околосветовой скорости неосязаемой материи, которую он при этом изучает, что может быть интереснее?! Так рассуждал молодой ученый.

С этого памятного разговора прошло более четверти века. «Релятивистский инженер» давно уже признан физиком мирового класса. Скоро «инженерия» такого типа — конструирование устройств из раскаленной плазмы или синтез гена — станет уже обыденной задачей ученых.

Более того, такое свободное обращение с «кирпичиками», лежащими в основе живой и неживой материи, есть некий символ нынешней ступени развития науки: не просто стремительно сокращается расстояние между накоплением фундаментальных знаний и превращением этих знаний в конкретное, ощутимое благо. В значительной степени нарушается и традиционное разделение труда между этими двумя сферами научной деятельности.

Известно, что любой вирус, проникнув внутрь клетки человека, животного или растения, должен обязательно сбросить подавляющую часть своих защитных белковых одежд. Молекула нуклеиновой кислоты вируса, несущая сведения о всех его злокозненных свойствах, оказывается в этот момент гораздо более доступной для воздействия. В таком виде она дает начало сотням новых вирусных частиц. Вирусный пожар губит пораженную клетку и перебрасывается на соседние, охватывая зачастую весь организм. Так, вирус клещевого энцефалита поражает клетки человеческого мозга, вирус ящура — клетки кожи и слизистых оболочек животных, икс вирус — клетки картофеля и иных растений.