Оганес Бароян - Блики на портрете

Мысль сибирских исследователей из Института цитологии и генетики заключалась в том, чтобы воспользоваться оголенностью вирусных нуклеиновых кислот внутри клетки и атаковать их в этот период с помощью ферментов, называемых нуклеазами.

Многочисленные исследования показали, что нуклеазы действительно тормозят синтез вирусных нуклеиновых кислот и прерывают размножение разнообразных вирусов, не нанося ущерба организму. Ученые овладели, таким образом, новым оружием против многочисленных возбудителей опасных заболеваний. Клинические испытания, проведенные по предложению института, показали, что нуклеазы полезны при лечении тяжелых вирусных поражений глаз, кожи, нервной системы.

Отдельно следует сказать о вирусном клещевом энцефалите. Недавно завершены многолетние испытания рибонуклеазы в Западной Сибири, на Урале, Дальнем Востоке. Их проводили опытные специалисты разных клиник страны. И вот к каким выводам они пришли: применение рибонуклеазы в три-четыре раза сокращает трагические исходы болезни, облегчает ее течение — вдвое быстрее исчезают основные признаки заболевания, значительно меньше страдает от «вирусного пожара» головной и спинной мозг. И никаких побочных эффектов от лекарства. Его уже производит промышленность и получают клиники.

Вирусы человека, животных и растений устроены и действуют почти одинаково. Поэтому и бороться с ними можно одним оружием.

На Международном конгрессе пчеловодов в Москве был признан успех советских ученых в борьбе с вирусным параличом пчел. В большинстве стран мира, где занимаются пчеловодством, известна эта губительная болезнь, от которой не спасало ни одно средство, а сбор меда уменьшался наполовину. Нуклеазы, широко испытанные совместно с Московской ветеринарной академией и Дальневосточным научно-исследовательским ветеринарным институтом, стали первым надежным средством защиты пчел. Сибирские исследователи разработали теорию и экспериментально доказали ее справедливость, а далее теория, воплощенная в новые препараты, шагнула не только в медицинские клиники, но и в практику сельского хозяйства.

Давняя мечта генетиков и селекционеров — направленные мутации. Не сотни вариантов случайных наследственных изменений, из которых приходится кропотливо отбирать полезные, а предельно точное воздействие на генетический аппарат.

Представьте себе почтальона, который попал в новый типовой квартал, где на домах не успели вывесить номеров. Легко ли ему будет доставить письмо некоему Сидорову по нужному адресу! (Сам же Сидоров безошибочно узнает свой типовой дом, ибо, пользуясь терминологией биохимиков, «имеет к нему высокое сродство».)

Примерно в том же положении оказываются химические вещества-реагенты, направленные экспериментатором к основному веществу наследственности — ДНК. Здесь они сталкиваются с проблемой неосведомленного почтальона: однообразная длинная молекула не имеет для них выделенных точек — адресов. И в случае химического мутагенеза проблема обычно решается примерно так: многократно повторенное известие бросают по все почтовые ящики всех домов в надежде, что и Сидоров его получит. Вот почему вероятность мутации определенного гена при этом чрезвычайно мала: из миллиона химических ударов по наследственному аппарату бактерий в цель попадает только один.

Не так давно новосибирские ученые высказали мысль, у которой оказалась завидная судьба всех простых и остроумных идей: когда она была произнесена, показалось просто удивительным, как до сих пор это не приходило никому в голову. Тем более что идея эта опирается на достаточно хорошо изученное свойство наследственного вещества.

Известно, что размножение клетки начинается с самоудвоения репликации нуклеиновой кислоты. Причем волна репликации постепенно движется вдоль длинной молекулы наследственного вещества. Исследования показали: участок молекулы, который в данный момент удваивается, значительно более чувствителен к воздействию химических мутагенов — факторов, вызывающих изменения в наследственных записях. Точно изучив движение волны репликации, можно выбрать наиболее подходящий момент для воздействия на интересующий нас ген.

Итак, беспорядочные химические или радиационные атаки на наследственное вещество уступают место коротким, буквально по минутам рассчитанным ударам в момент репликации определенного гена. При этом вероятность мутации этого гена неизмеримо возрастает, а с нею — вероятность запланированных полезных изменений. И наш «почтальон» несет всего лишь одно послание: для Сидорова, и только для него.

Следовательно, можно быстрее получить неслыханную продуктивность микроорганизмов, синтезирующих лекарства, в том числе антибиотики, ферменты, или, к примеру, выключить некоторые участки бактериальной нуклеиновой кислоты, несущие болезнь.

Такой подход был экспериментально разработан в Сибири и в США независимо и почти одновременно (наши исследователи чуть опередили американских коллег).

Природа одарила наперстянку мощной защитой от вредных насекомых. Вкусив сок этого растения, они гибнут. А человек сознательно использует гликозиды наперстянки в очень малых дозах для стимуляции сердечной деятельности. Это широко известные препараты дигиталиса.

О том, что растения наделены устойчивостью к вредным влияниям, невосприимчивостью к болезням, догадаться нетрудно, иначе на Земле вряд ли бы существовали те формы жизни, которые сделали ее цветущей планетой.

Среди миллионов микроорганизмов в воздухе, в воде, в почвах есть масса охотников полакомиться питательными веществами, заключенными в стеблях, листьях и плодах растений. Но картофель, например, подвержен всего нескольким болезням, а к тысячам других устойчив…

Каждый наслышан об иммунитете человека и животных, об одной из самых мощных его армий — антителах, оперативно стягивающих свои силы к очагу болезни по кровеносным магистралям… А невосприимчивость растений? Ведь они лишены кровеносной системы и не способны образовывать антитела. На чем же основан их иммунитет?

В лаборатории иммунитета растений Института биохимии Академии наук СССР имени А. Баха стремятся найти главное слагаемое сложного понятия невосприимчивости к болезням. Совсем недавно здесь было установлено, что растения, хотя и не образуют антитела, наделены тонким механизмом, который помогает «распознать» возбудителя болезни и тотчас его отторгнуть.