Тим Беркхед - Самая совершенная вещь на свете [Внутри и снаружи птичьего яйца]

Птенцы разных видов птиц вылупляются на разных стадиях развития. Одна крайность – беспомощные «птенцовые» птенцы певчих птиц; другая – полностью самостоятельные «перезрелые» птенцы большеногов, которые выводятся полностью оперенными, с открытыми глазами и способностью перепархивать. Между ними находится хорошо знакомый всем нам цыпленок – покрытый пухом, с открытыми глазами и способный кормиться, но все же зависимый от матери, готовой водить и защищать его. Птенец кайры – тоже выводкового типа в том смысле, что покрыт пухом и хорошо видит, но неспособен бегать и не в состоянии контролировать температуру тела. И вероятно, для него это даже к лучшему: скальные выступы – не слишком удобное место, чтобы бегать, по крайней мере до тех пор, пока птенец не научится хорошо координировать свои движения и ощущать, что край выступа опасен, а это чувство он приобретает по мере взросления. Поскольку птенец кайры не способен поддерживать температуру тела, ему требуется обогрев наседным пятном родителя, который еще и защищает его.

После вылупления птенца от яйца остается не так уж и много – одна скорлупа, которая стала чуть тоньше, чем была при откладке, потому что часть кальция перешла к птенцу и из нее сформировался его скелет. Но пустая скорлупа – это обуза: ее острые края могут повредить хрупкое тельце птенца. Обломки ее могут создать помеху движениям птенцов в гнезде. Что хуже всего, светлоокрашенная внутренняя поверхность скорлупы делает яйцо, которое когда-то было замаскировано, хорошо заметным для хищников. Родители преодолевают эти помехи, либо поедая скорлупу, либо избавляясь от нее каким-либо иным способом. Чаще всего они уносят обе ее половинки прочь. Птицы вроде цапель, гнездящиеся высоко на деревьях, просто выбрасывают осколки скорлупы из гнезда. Поганки, которые устраивают плавающие гнезда, сталкивают скорлупу под воду. А птицы, гнездящиеся на суше, например чайки, подбирают обломки клювом и уносят их за несколько десятков метров от гнезда.

В изящной серии полевых экспериментов, проведенных в 1950-х и 1960-х гг. в гнездовых колониях озерных чаек, Нико Тинберген изучил стимулы, которые побуждают птиц избавляться от яичной скорлупы, и продемонстрировал важность такого поведения для выживания гнезд. Стимул, который вызывает реакцию удаления, – легкий вес пустой яичной скорлупы; а ценность для выживания состоит в том, что хищники вроде ворон теперь не смогут ориентироваться на белую внутреннюю поверхность скорлупки как на подсказку в их поисках добычи, в данном случае – беззащитных птенцов чаек. Утки просто оставляют яичные скорлупки в гнезде, но уводят своих синхронно вылупившихся птенцов в такие места, где они будут в большей безопасности от хищников. Кайры и другие птицы, гнездящиеся на утесах, например чайки-моевки, попросту оставляют яичную скорлупу в месте вылупления птенцов, поскольку те и так находятся в относительной безопасности от хищников {319} 319 Tinbergen et al ., 1962. .

В следующей, заключительной главе мы сведем воедино несколько сюжетных линий, которые выстроены перед читателем в предыдущих главах книги.

Когда у Джорджа Лаптона в очередной раз возникла нужда в деньгах, он около 1940 г. продал свою замечательную коллекцию яиц кайры миллионеру Вивиану Хьюитту, человеку весьма своеобразному.

Хьюитт родился в 1888 г. в семье Гримсби, владевшей весьма успешной пивоваренной империей. Молодой Хьюитт с юности был поглощен страстью к быстрым автомобилям и авиации. Он трижды привлек к себе внимание общественности. Первой его заявкой на известность был перелет из Холихеда в Северном Уэльсе в Дублин, столицу Ирландии, 26 апреля 1912 г., который в те дни стал первым и самым протяженным – семьдесят три мили – авиаперелетом через Ирландское море. Такой полет часовой длительности на аэроплане из дерева, проволоки и холста был чрезвычайно опасным, учитывая тот факт, что всего лишь за год до этого не менее шестидесяти пяти летчиков погибли, пробуя справиться с недавно изобретенной летательной машиной. Хьюитту было тогда двадцать четыре года, и эта успешная попытка сделала его знаменитостью {320} 320 Луи Блерио пролетел двадцать три мили над Ла-Маншем в 1909 г. Фактически же Хьюитт был вторым , кто перелетел через Ирландское море, так как четырьмя днями ранее это сделал Деннис Уилсон (маршрут от Гудвика в Пембрукшире до Эннискорти в Ирландии). Но полет Хьюитта был признан более опасным. Впрочем, он не получил признания, которого, как некоторые полагали, заслуживал, потому что новость о его успехе осталась в тени известий о крушении «Титаника», которое произошло двумя неделями ранее. .

Вскоре после Первой мировой войны Хьюитту пришлось прекратить полеты по состоянию здоровья. Он унаследовал состояние в пивоваренном деле и, не испытывая потребности зарабатывать себе на жизнь, нуждался лишь в том, чтобы найти себе занятие. Он купил мореходное судно и стал посещать острова Уэльса, в том числе Бардси и Грассхольм, где обитали морские птицы, ради коллекционирования птичьих яиц. Вероятно, он не посягал на утесы Скомера, которыми владел Рувим Кодд, отчаянно охранявший девственную природу острова. Как Лаптон и многие другие коллекционеры, Хьюитт покупал яйца кайр у бемптонских «ск’лолазов», часто выплачивая немыслимые деньги за необычные экземпляры. Должно быть, за это браконьеры его любили! {321} 321 Howells , 1987. Информация о Хьюитте получена от Дэвида Уилсона и Джереми Гринвуда (личное сообщение, 17.03.2014). После смерти Хьюитта «остались полные чемоданы яиц кайр, полные чемоданы яиц гагарок» (Дэвид Уилсон, личное сообщение, 17.03.2014).

В 1930-е гг. Хьюитт приобрел недвижимость в Семлине, близ живописной северной оконечности острова Англси, где он устроил птичий заповедник. После десяти лет самостоятельного коллекционирования яиц Хьюитт переключился на закупку целых коллекций яиц у других людей и потому превратился в «кабинетного коллекционера». Масштабность приобретенной им коллекции яиц стала второй заявкой Хьюитта на известность.

Несмотря на феноменальное богатство, повседневная жизнь Хьюитта была довольно заурядной, так как в Семлине не было ни водопровода, ни электричества. Контраст с той роскошью, в которой Хьюитт купался в отеле «Савой» в Лондоне, где был частым гостем, трудно преувеличить. Он так никогда и не женился – возможно, из-за капризов властной матери. Всю жизнь в зрелые годы он оставался под опекой двух верных слуг – миссис Пэрри и ее сына Джека. Они втроем жили в затворничестве за огромной стеной, которую Хьюитт возвел вокруг своих владений – предположительно, чтобы охранять птиц на своих землях.