Хью Раффлз - Инсектопедия

Негодование читателей спасло Пиноккио, но спасать сверчка было уже поздно. Подобно тому как Джузеппе Гарибальди, «герой двух миров», умирал на острове Капрера вблизи Сардинии, grillo parlante тоже узнал, что он смертен. Больной Гарибальди, «меч итальянского единства», также основал первое в Италии общество защиты животных; накануне смерти он созвал свою семью, чтобы послушать певчую птицу на подоконнике окна, выходившего на тогда еще кристально чистое Тирренское море. В тот момент Коллоди, патриот, ушедший добровольцем на войны Гарибальди за независимость, критиковавший, как и этот отец нового государства, политическую коррупцию, социальное неравенство и клерикализм, разошелся с автором афоризма «Это Человек сотворил Бога, а не Бог Человека».

Возможно, Коллоди разочаровался, обнаружив, что объединение Италии не повлекло за собой социальных преобразований. Возможно, на него подействовала жизнь в скудном, абсурдном мире ненадежных заработков и быстрых общественных перемен. Либо, может быть, Коллоди просто не мог удержаться от соблазна побаловаться гротесковым насилием. Во вселенной Коллоди все бьются за свою крошку хлеба, ни один биологический вид не имеет привилегий. Человек человеку волк, волк волку волк, волк кукле волк, кукла волку волк, мальчик превращается в осла, и никогда не бывает доподлинно понятно, кого от кого надо защищать или даже кто есть кто. Лис-мошенник и кот-люмпен вздергивают Пиноккио на дубе. Но потом Пиноккио откусывает лапу ослепшему коту, а голодающий лис продает свой собственный хвост.

А говорящий сверчок? Не успевает история начаться, как в еще одной сцене, оказавшейся за бортом диснеевского мультика, grillo parlante обнаруживает, почти нежданно-негаданно, что «остался висеть на стене, застывший и безжизненный» и онемевший: деревянный молоток, брошенный капризной куклой, расплющил сверчка в блинчик [353].

Возможно, в сосуществовании Диснея и Коллоди есть нечто, объясняющее путаницу вокруг festa . Во Флоренции сверчки давно уже достаточно заметны, чтобы удостоиться собственного праздника; не ясно лишь, для чего затеяно это мероприятие: чтобы прославлять их или чтобы демонизировать (точно так же не ясно, любят или ненавидят в этом регионе).

Некоторые полагают, что у festa del grillo есть четкая дата и место рождения: 8 июля 1582 года, Сан-Мартино-а-Страда, в приходе церкви Санта-Мария алль’Импрунета неподалеку от Флоренции. Как сказано в «Флорентийском дневнике» ( Diario fiorentino ) Агостино Лапини (подробной истории города, написанной в XVIII веке), в тот день приход организовал отряд из тысячи мужчин, чтобы спасти посевы от уничтожения полевыми сверчками. Лапини описывает введение чрезвычайного положения. В течение десяти дней толпа, настроенная крайне решительно, заполоняет поля, вылавливая всех сверчков, попадающихся на ее пути. Она fa la festa с насекомыми – «забавляется ими», можно сказать, – убивая всех, кто попадется, на празднике убийства, упиваясь убийством. И всё же как много разных способов убийства ни применялось бы (в том числе массовое закапывание и утопление), «самые мелкие сверчки остались в добром здравии, – повествует Лапини, – и из-за великого зноя забрались под землю и там отложили яйца» [354].

Еще два сверчка. Злой сверчок: герой истории о бедствии и воздаянии, наводящий страх на крестьянина. Добрый сверчок: символ весны и удачи, любимец детей. Как нам перейти от массового истребления в 1582 году к семейному отдыху, описанному Фрэнсис Тур в книге «Праздники и народные обычаи Италии», – тому самому событию, которое спустя пять лет описала Дороти Спайсер?

Парко делле Кашине заполнен толпами людей; есть воздушные шарики, изобилие еды и напитков, клетки всевозможной формы и величины; пение сверчков висит в воздухе. Такие дни запоминаются детям на всю жизнь: « festa — самый настоящий, колоритный праздник… всё играет яркими красками». Сверчок – «предвестник весны, каковым он раньше был для народов, существовавших здесь прежде», пишет Тур, имея в виду этрусков, древних греков и древних римлян.

«Во Флоренции говорят: если grillo , которого ты несешь домой, скоро запоет, это предвещает удачу. Друзья выбрали для меня двух самцов (их опознают по узкой желтой полоске вокруг шеи), потому что самцы поют больше, чем самки, и один из моих сверчков пел всю дорогу до дома. Освобождение сверчков тоже приносит удачу. Я этого не знала, но немедленно выпустила своих сверчков в саду. Веселый сверчок ускакал, напевая, другой, молчун, был, похоже, ранен, но он тоже ухромал вдаль, словно радуясь освобождению» [355].

Освобождение приносит удачу? Я не могу найти ни одной убедительной версии, которая соединяла бы две эти сцены. Нет, есть «кровавый пир» 1582 года, описанный Лапини, а после него – пустота, на протяжении целого века в анналы не вошло ничего, связанного со сверчками. (Может быть, в Тоскане больше не было нашествий сверчков? Из яиц так и не вылупились сверчки? Местные жители не вспоминали о массированном походе против сверчков?) Когда в конце XVII века сверчки объявляются вновь, они находятся в Кашине и, как и многое другое во Флоренции того периода, занимают прочное место на орбите семейства Медичи [356].

В шестидесятые годы XVI века Козимо Медичи из младшей ветви Медичи, первый великий герцог Тосканский, провел ландшафтные работы, благодаря которым появился Парко делле Кашине. Он посадил там рощи дубов, кленов, вязов и других тенистых деревьев. Позднее парк на длинной узкой полосе вдоль Арно использовался дворянами для прогулок, охоты и развлечений под открытым небом, в том числе, по некоторым сведениям, для отлова сверчков.

После того как род Медичи захирел, а власть в 1737 году перешла к Габсбург-Лотарингскому дому, парк стал собственностью государства. Не ясно, когда туда был открыт полноценный доступ всему населению, но общественные мероприятия (в том числе, возможно, festa del grillo ) были в порядке вещей уже в конце XVIII века, в правление Пьетро Леопольдо, «просвещенного» великого герцога (брата Марии-Антуанетты), о чьем энтузиазме модернизатора четко свидетельствует его покровительство научным музеям Флоренции и великолепные коллекции научных приборов и прочих принадлежностей, которые хранятся в этих музеях, – коллекции, где находятся как костлявый средний палец правой руки Галилея («Это палец знаменитой руки, которая рассекала небеса, указывая на бескрайние просторы и выделяя новые звезды», – гласит пояснительная подпись, сочиненная Томмазо Перелли), так и его телескоп (возможно, тот же самый, с помощью которого он сделал зарисовки фаз луны, которыми столь вдохновилась Корнелия Хессе-Хонеггер).

Почти несомненно, что к концу XIX века festa del grillo прочно заняла место в календаре весны. Это было популярное мероприятие, куда был открыт вход всем; парк заполняли семейства, выехавшие на пикник. Сохранялась аристократическая традиция парада видных людей; правда, теперь им руководили муниципальные чиновники, а его кульминацией была официальная церемония благословения города. По-видимому, в то время люди уже не ловили сверчков в парке, а покупали их (вместе с раскрашенными клетками) у торговцев, которые охотились за насекомыми на Монте Кантагрильи [горе Поющего Сверчка] и других окрестных холмах. Похоже, это чисто урбанистический переход к абсолютному потреблению. Такое же впечатление производит недвусмысленно-ликующий тон праздника (весеннее обновление, удача, долголетие и т. п.), тон, который тоже продолжает аристократическую традицию festa как поиска сокровищ. Где неопределенность крестьянской жизни? Где дикая и опасная природа?