Хью Раффлз - Инсектопедия

Деревенские жители рассказали нам, что после двух урожаев всё еще не погасили кредиты. Налогов они с 2005 года тоже не платят. Если Нигер как государство завяз в хронических долгах перед зарубежными странами и институтами, то сельские жители в окрестностях Маради точно так же с трудом получают доступ к ресурсам, которые теоретически могут им перепасть [347]. В период долгого голода после нашествия саранчи фермеры из Дан мата Соуа сообща с региональными НКО учредили banque ceréalaire [7] зерновой банк ( франц. ) , где брали в кредит зерно (а не семена) и после жатвы погашали долги. Даже в лучшие времена урожаи не столь велики, чтобы образовывались большие излишки, так что обязанность отдавать часть урожая не приветствуется. Но, по крайней мере, при такой системе нет необходимости ни в наличных деньгах, ни в торговцах, подобных Забеиру. Может быть, с надеждой говорит один из наших собеседников, если просо уродится, если не прилетят другие стаи, года через два мы выберемся из этой ямы.

Возвращаясь из Маради автобусом, мы с Каримом оказались по соседству с группой агрономов, которые ехали в Ниамей на конференцию по вопросам борьбы с насекомыми-вредителями. Они поделились с нами зубчатыми листами tchoukou – пахучего твердого сыра, который надо долго жевать, а когда в Бирни Н’Кони все мы вышли из автобуса размяться, они настояли на том, чтобы угостить нас содовой. Мы обсудили их работу с сортами проса, устойчивыми к вредителям, и я припомнил, как несколькими дням раньше беседовал с молодым ученым-энтузиастом в Департаменте защиты растений в Маради. Он разрабатывает методы биологического контроля criquet pèlerin с использованием патогенных грибков как альтернативы химическим пестицидам.

На следующее утро мы снова отправились в университет, к профессору Усману Мусе Закари – видному нигерскому биологу, который критически относится к тому, как борется с вредителями ФАО (организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства). ФАО ни разу не предсказала ни одного нашествия criquet pèlerin , сказал профессор Закари. По его подсчетам, с 1780 года в Нигере было тринадцать крупных вспышек размножения саранчи, и хотя локальный эффект может быть колоссальным, совокупный эффект не столь велик. Подобно многим исследователям и фермерам, с которыми мы беседовали, Закари считал нынешние усилия неудачными. Ареал рецессии слишком велик и слишком малодоступен, а у насекомых слишком высока приспособляемость: они способны выдержать длительную засуху, зато на благоприятные условия реагируют незамедлительно. Закари заявил, что сотни миллионов долларов, которые направляются на борьбу с вредителями, лучше потратить на другие цели: например, помочь фермерам воспользоваться их собственными познаниями о борьбе с вредителями, совместно с фермерами разработать новые методы – к примеру, нарушать развитие criquet sénégalais, отсрочив первый в году сев проса (в этих местах просо сеют и собирают два раза в год).

В тот же день – как бы в напоминание о том, как уязвимы нигерцы с разных сторон, как тяжело им приходится, – сотрудница гуманитарной организации, француженка, стала жертвой преступления в Зиндере. Двое мужчин, стоя на обочине шоссе, просили о помощи. Француженка остановила свою машину. Они выкинули ее из машины и уехали. В итоге обошлось без пострадавших, но, к сожалению для всех участников события, мужчины укатили, не заметив, что на заднем сиденье находился маленький ребенок владелицы машины.

Мне кажется, в тот же день Карим рассказал мне, как в детстве ловил houara . Мне кажется, это было именно в тот день. Но, может быть, и раньше, когда автобус, выехав из Маради, катил по равнинам под закатным небом, или в такси в совершенно другой день, когда мы выехали на мост Кеннеди, миновав агитационный щит ООН во славу прав ребенка, а может быть, даже до нашего отъезда из Маради, когда мы возвращались из Дан мата Соуа по единственной в Дакоро дороге, вдоль которой полно вывесок международных агенств развития (точно так же в любом американском городке главная магистраль пестрит вывесками мотелей и заведений фастфуда). Как бы то ни было, в один из этих дней Карим рассказал мне, как в детстве ловил houara . Это было недалеко от Дандасая, в деревне, где он вырос. Это была излюбленная игра. В нее играли все дети. Они разводили огонь, чтобы приманить насекомых, и ловили, сколько удавалось: чем больше, тем лучше. Насекомые имелись в изобилии, побеждал в игре тот, кто наловит больше всех. Игра была незамысловатая, но веселая, сказал он.

В Японии сверчки поют осенью, выражая своими голосами недолговечность этого времени года и его успокоительную меланхоличность. Но во Флоренции, пишет фольклорист Дороти Глэдис Спайсер в своей книге «Праздники Западной Европы» ( Festivals of Western Europe ), сверчок появляется весной, как символ обновления, и его песня – саундтрек дней, которые становятся длиннее, жизни на открытом воздухе, а день Вознесения в Парко делле Кашине – главном общественном парке Флоренции – проходит праздник, посвященный сверчкам.

Не ясно, видела ли Дороти Спайсер этот праздник – festa del grillo — своими глазами, но описывает она его живо и наглядно. На сороковой день после Пасхи, выпадающий на теплое воскресенье в конце мая или начале июня, «родители, не скупясь, упаковывают корзины для пикников, собирают детей и сходятся в парке Кашине», пишет Спайсер. В прежние времена дети сами ловили сверчков, теперь же (описывается 1958 год) их покупают на специальном праздничном рынке. Преобладают яркие цвета: «Над лотками продавцов качаются сотни ярко раскрашенных клеток из деревянных прутьев или проволоки, в которых сидят сотни сверчков, изловленных в парке». Идет торговля всевозможной едой и напитками. Есть воздушные шарики – красные, зеленые, оранжевые и голубые. Звучит музыка. Полно мороженого. В общем, пишет она иронично, это «одно из самых приятных и веселых весенних событий для всех, кроме grilli !» [348]

Путь до Парко делле Кашине лежит по северному берегу Арно, по самому солнцепеку; парк всего в тридцати минутах ходьбы от исторического центра Флоренции. Но это городское пространство кардинально отличается – особенно летом – от исторического центра, от запруженных туристами Понте Веккьо, Дуомо и площади Синьории, от легендарного великолепия работ Фра Анджелико, Джотто и Микеланджело. Знаменитые шедевры воистину потрясают по отдельности и, все вместе, ошеломляют своим количеством. Неудивительно, что англичане и другие гости околдованы Флоренцией с тех пор, как в XVIII веке этот город стал обязательным пунктом для всех представителей высшего класса, стремившихся расширить кругозор во время традиционного «большого путешествия». Картины, статуи и историческая застройка Флоренции небезосновательно были признаны эмблемой западной цивилизации за несколько столетий до того, как ЮНЕСКО – в подлинном духе Просвещения – объявило центр города объектом Всемирного наследия.