Тимо Зибер - Дикие гены

Уилсон и его команда сконструировали аденовирусный вектор, который должен был доставить правильный вариант гена ОТК в печень. Поскольку сомнений в том, что иммунная система быстро обнаружит этот вектор, не было, все понимали, что действие генной терапии будет носить временный характер. Поэтому цель первого клинического эксперимента заключалась лишь в том, чтобы выяснить, какая доза вирусных векторов хорошо переносится организмом и приведет ли это хотя бы к кратковременному улучшению состояния пациента. В случае успеха данный вид терапии можно было применить по отношению к маленьким детям, родившимся с этим заболеванием.

Джесс, его отец и лечащий врач Стив Рейпер вели долгие беседы, в которых обсуждались факторы риска и возможности новой терапии. Доктор Рейпер с энтузиазмом поддерживал проект. Он рассказал об одной участнице эксперимента, у которой резко улучшились анализы после первого же применения этого метода (впоследствии выяснилось, что это улучшение было результатом случайного колебания и не имело никакого отношения к лечению). Однако Рейпер умолчал о том, что эксперименты на обезьянах с применением предшествующего варианта аденовирусного вектора закончились смертью нескольких животных.

В конце концов Джесс, которому только что исполнилось восемнадцать лет, подписал согласие на проведение опыта и получил официальный индекс ОТК.019, то есть стал девятнадцатым испытуемым в генно-терапевтическом исследовании лечения недостаточности ОТК.

И вот тут удача отвернулась от Джесса Гелсингера. Девятого сентября 1999 года его положили в клинику Пенсильванского университета. Было проведено полное обследование и взяты все анализы, чтобы определить состояние здоровья и пригодность к участию в эксперименте. Анализ показал повышенное содержание аммиака в крови. Согласно официальным правилам, Джесса должны были отстранить от участия в опытах, но этого сделано не было.

Вместо этого 13 сентября 1999 года ему ввели в общей сложности 38 триллионов измененных вирусов непосредственно в печень. Таким образом, в организме Джесса в тот момент находилось, по крайней мере, столько же вирусов, сколько и собственных клеток тела. Через несколько часов его состояние резко ухудшилось, поднялась температура. Иммунная система всеми силами боролась с введенным вектором, следствием чего стали воспалительные процессы во всем теле. Через четыре дня он скончался от множественного отказа внутренних органов.

Смерть Джесса стала настоящей трагедией и вызвала множество вопросов. Почему так произошло? Можно ли было избежать смертельного исхода? Имел ли он вообще право участвовать в эксперименте?

Ответить на них непросто. Факт заключается в том, что проведенная терапия не вызвала подобной тяжелой реакции у восемнадцати предшественников Джесса и что, по крайней мере, одной участнице было введено такое же количество вирусов, как и Джессу. Но неоспорим и тот факт, что Джесса необходимо было исключить из эксперимента ввиду повышенного содержания аммиака в крови и что в проведенных перед опытом беседах слишком приукрашивались шансы нового метода и скрывались факторы риска.

О причинах остается только догадываться. Однако действия первопроходцев генной терапии можно смело сравнить с золотой лихорадкой. Возможности представлялись безграничными, а первые результаты хоть и были не совсем обнадеживающими, но не демонстрировали каких-либо отрицательных последствий вплоть до самой смерти Джесса. Перепек-тивы успеха заставили отодвинуть соображения риска на задний план. На них попросту закрыли глаза.

После смерти Джесса золотоискательская эйфория закончилась. Исследования в области генной терапии были резко остановлены. Министерство здравоохранения запретило продолжение клинических экспериментов в Пенсильванском университете и многих других заведениях. Деньги, выделенные на научную деятельность, были отозваны.

Но на этом неприятности не закончились. В клинических испытаниях терапии ТКИ Д, которые проводились в Париже и Лондоне начиная с 1999 года, кроветворные стволовые клетки двадцати детей были подвергнуты воздействию ретровирусного вектора. Поначалу эксперимент дал хорошие результаты. У девятнадцати детей заметно улучшилась деятельность иммунной системы. Но затем пятеро из юных участников заболели лейкемией. В качестве причины были опять-таки названы векторы. Это исследование тоже пришлось прекратить.

В последующие годы в США и Европе в области генной терапии наступило затишье. Эйфория прошла, и новая технология заняла по популярности место рядом с зубной болью и генитальными бородавками. Но пока здесь все пребывали в оцепенении от шока, в Китае новая методика развивалась стремительными темпами. В 2003 году там было объявлено о создании первого в мире генно-терапевтического медикамента – гендицина. Гендицин представляет собой аденовирусный вектор, с помощью которого в раковые клетки внедряется ген р53, подавляющий развитие опухолей.

В качестве пояснения необходимо сказать, что рЗЗ выступает в роли охранника генома и, говоря предельно упрощенно, сдерживает радостные порывы клетки. Как только в ней начинаются неконтролируемые процессы (например, повреждение наследственного материала или попытка бесконтрольного размножения), р33 вступает в действие, грозит пальцем и многозначительно откашливается. Если это не приводит к желаемому результату, р53, не церемонясь, запускает процесс самоубийства клетки (молекулярная педагогика отличается экстремальной строгостью). Поскольку во многих раковых клетках ген р53 поврежден и не действует, ученые надеются, что искусственное введение исправного гена приведет к гибели раковых клеток.

Все это выглядит многообещающе. Тем не менее по поводу гендицина в Европе и США ведутся ожесточенные споры, так как собственные результаты с практически аналогичными векторами не демонстрируют такого убедительного эффекта, о котором заявляет китайский фармацевтический концерн SiBiono GeneTech. Тот факт, что китайские исследователи, за редким исключением, публикуют свои данные только в отечественных научных журналах, тоже не способствует устранению сомнений.

Но, несмотря ни на что, некоторые исследователи в США и Европе продолжили работу. Среди них, в частности, профессор Пенсильванского университета Джин Беннет. Она пришла в университет в 1992 году с целью разработки методов генной терапии против врожденной слепоты.

К 1999 году Беннет вместе со своим мужем Альбертом Магуайром сумела разгадать несколько важных загадок, стоящих на пути успешного лечения глаз. Аденоассоциирован-ные вирусные векторы стали для них подходящим инструментом, с помощью которого можно успешно внедрять генетическую информацию в клетки сетчатки глаза, не вызывая сильной иммунной реакции. Из трудов других ученых Беннет и Магуайр уже знали, что дефект гена RPE56 приводит к особой форме врожденной слепоты – амаврозу Лебера.