Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

б) И почему это в сфере влияния СОМТ оказываются поиски острых ощущений, а в сфере DAT – социум и радостные лица? Ведь оба варианта срабатывают как регуляторы дофаминовой системы. Здесь следует, вероятно, учитывать, что эффекты этих генов разные в разных участках мозга {447}.

в) В совокупности работы по влиянию СОМТ выглядят сумбурно по той неудобной причине, что этот фермент, кроме дофамина, расщепляет еще и норадреналин. А значит, СОМТ участвует в совершенно разных нейронных процессах с разными нейромедиаторами.

г) Различия в эффектах совсем невелики. Например, информация о том, какой у человека вариант гена DRD4, объясняет лишь 3–4 % изменчивости в склонности к поиску новизны.

д) Последнее и самое важное, хотя наименее освещенное в литературе (по-видимому, из-за недостатка сведений). Скажем, каждое исследование ясно и недвусмысленно показывает, что DRD4 с высокой надежностью предсказывает у человека склонность к поиску новизны. Но почему у одних людей эта склонность проявляется в постоянном поиске новых лазеек в шахматной игре, а у других – в охоте к перемене мест, потому что и работа наемником в Конго быстро приедается. Никакими генами или букетами генов, какие нам на настоящий момент известны, этого не объяснишь.

Пришло время вернуться к главе 4. Окситоцин и вазопрессин обеспечивают просоциальное поведение, начиная с отношений между родителями и детьми и заканчивая моногамной привязанностью, которая включает и доверие, и эмпатию, и щедрость, и социальную мудрость. Вспомним важное: а) эти нейропептиды занимаются скорее социальными делами, чем просоциальными (т. е. активизируют сбор социально значимой информации, а не само просоциальное поведение); б) окситоцин и вазопрессин индуцируют просоциальное поведение у тех, кто и без того склонен действовать на благо общественным интересам (т. е. щедрых делают еще щедрее, но жадность не лечат); в) просоциальные порывы, вызванные этими нейропептидами, проявляются в пределах своих групп, а по отношению к чужакам люди ведут себя совершенно по-свински – становятся примитивно агрессивными ксенофобами.

В главе 4 затрагивается генетика окситоцина и вазопрессина: показано, что у индивидов с генетическими вариантами, обеспечивающими повышенный уровень обоих гормонов или их рецепторов, в среднем более стабильные моногамные связи, они более заботливые родители, более склонны к сочувствию, у них более ясное представление о взглядах других людей, а также сильнее ответ в области мозга, отвечающей за распознавание лиц. И все эти эффекты, будучи весьма скромными по величине, прослеживаются с высокой надежностью.

Тем не менее в списке аллелей гена рецептора окситоцина имеется такой, который ассоциирован с чрезвычайной агрессией в детском возрасте, бездушностью и низкой эмоциональностью, служащими предвестниками взрослой психопатии {448}. А другой вариант сопряжен с социальной отчужденностью у детей и неустойчивыми отношениями у взрослых. К сожалению, эти данные никак нельзя истолковать, потому что не известно, какой уровень окситоцина у носителей этих вариантов гена – низкий, высокий или нормальный.

И понятно, что здесь тоже имеются значимые взаимовлияния ген/среда. Так, один специфический аллель гена окситоцинового рецептора определяет менее заботливых мамочек, но только в том случае, если у них было тяжелое детство. А другой вариант связан с агрессивностью – но только у тех, кто сильно пьет. Еще один вариант ассоциируется с отчаянным поиском эмоциональной поддержки в моменты стресса, однако это характерно для американцев (включая и первое поколение корейцев, выросших в Америке), но не для корейцев (запомним этот факт и узнаем больше в следующей главе).

Начнем с тестостерона. Этот гормон не является белком (все стероидные гормоны белками не являются), а это значит, что нет и гена тестостерона. Однако имеются гены ферментов, необходимых для его синтеза и превращения его в эстроген, а также ген рецептора тестостерона (андрогенов). И бо́льшая часть исследований сосредоточилась вокруг именно этого последнего гена, кодирующего рецепторы. У него известны несколько аллелей, которые кодируют рецепторы с разной чувствительностью к тестостерону [241].

В нескольких исследованиях было показано, что в выборке преступников носители варианта, кодирующего более чувствительную форму рецептора, ассоциированы с тяжкими насильственными преступлениями {449}. Имеется связь и с половыми различиями в структуре коры: мальчики-подростки с более чувствительными рецепторами демонстрируют более бурную «маскулинизацию» коры. Выявляется взаимодействие между вариантом рецептора и уровнем тестостерона. У юношей в среднем высокий уровень тестостерона сам по себе не определяет агрессивных настроений или реактивности миндалины в ответ на пугающие лица, а у носителей данного варианта, наоборот, определяет. Любопытно, что данный аллель предсказывает агрессивность также и у собак акита.

Что нам дают полученные закономерности? В главе 4 мы сосредоточились вокруг обсуждения, насколько небольшие, в пределах нормы, отклонения в уровне тестостерона влияют на индивидуальное поведение. И как теперь, с добавлением информации о чувствительности рецепторов, увеличится вероятность предсказаний того или иного поведения? Увеличится ненамного. А если, кроме уровня тестостерона и чувствительности рецепторов, учесть еще и количество рецепторов? Опять ненамного. Но все же это улучшает предсказательную точность.

И та же картина с генетикой эстрогенового рецептора {450}. Так, у женщин с некоторыми аллелями этого рецептора ассоциирован повышенный риск тревожных состояний, а у мужчин – нет. У них зато, в отличие от женщин, регистрируется повышенный уровень антисоциальных поступков и расстройств поведения. Но при этом у самок мышей с внесенными генетическими трансформациями включение и выключение гена рецептора влияет на агрессию, но… это зависит от того, сколько у такой мышки было единоутробных братьев – снова взаимовлияние ген/среда. И еще раз подчеркнем, что сила генетического влияния невелика.

И наконец, имеет смысл упомянуть работу, касающуюся глюкокортикоидов; она особенно показательна в отношении взаимовлияния ген/среда {451}. Есть один вариант гена рецептора глюкокортикоидов (а именно MR), который срабатывает по-особенному, если его носитель испытал жестокое обращение в детстве: в этом случае в угрожающей ситуации миндалина становится сверхреактивной. Кроме того, известен вариант белка FKBP5, который меняет активность рецептора глюкокортикоидов, но теперь уже другого типа (GR-тип). Этот вариант ассоциируется с агрессией, проявлениями враждебности, посттравматическими расстройствами и сверхреактивностью миндалины в угрожающих ситуациях. И опять же только в случаях, соотнесенных с детскими травмами.