Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Два этих отбора могут работать в противоположных направлениях {539}. У диких баранов один конкретный ген влияет на размер рогов самцов. Если у самца первый аллельный вариант этого гена, то рога вырастают крупные, отсюда доминирование в группе, что весьма способствует половому отбору. Но есть и второй аллель, определяющий небольшие рога. С точки зрения метаболизма этот вариант дешевле, поэтому его носители живут дольше и спариваются на протяжении многих лет (хотя и реже). И какой вариант выиграет? Промежуточный [294]. Или вспомним павлина, который заплатил хороший откупной естественному отбору за свой роскошный хвост – метаболическая цена за него баснословна, он сильно ограничивает подвижность и служит прекрасным маяком для хищников. Но для полового отбора это и есть наилучшая приспособленность.

Важно понимать, что никогда не отбирается самый адаптивный вариант признака, который замещает все остальные, – ни при естественном, ни при половом отборе. Нет, отбор бывает либо частотно зависимым, когда предпочтение получают более редкие версии признаков, либо балансирующим, когда многочисленные версии признаков поддерживаются в примерно равном соотношении.

Организмы превосходно адаптированы к среде своего обитания. У пустынных грызунов такие особые почки, которые умеют отлично сохранять воду; у жирафа такое огромное сердце, что может преспокойно качать кровь к голове вверх по длинной шее; у слона кости в ногах такие крепкие, что без проблем выдерживают его вес. Именно так – они должны быть такими: если у пустынного грызуна почки не будут столь замечательно удерживать воду, то он не передаст следующим поколениям копии своих генов. Так что в эволюции есть определенная логика: естественный отбор подгоняет признаки к адаптированному состоянию.

И что для нас существенно, естественный отбор затрагивает не только анатомию и физиологию, но и поведение. Иными словами, поведение эволюционирует и может быть оптимизировано (адаптировано) эволюционными средствами.

Эволюцией поведения занимаются различные отрасли биологии. Самой известной является социобиология, сосредоточенная на идее оптимизации: эволюция шла по пути оптимизации поведения – точно так же, как она оптимизировала биомеханику жирафьей шеи {540}. Социобиология зародилась в 1970-х гг., дав начало дочерней отрасли – эволюционной психологии, науке, изучающей эволюционную оптимизацию психологических признаков. Как мы увидим, в обеих науках много противоречивого. Для упрощения дела я буду называть исследователей эволюции социального поведения социобиологами.

Начнем мы с атаки на одну из накрепко застрявших в нас ошибочных идей об эволюции поведения. А закрепилась она благодаря телевизионной программе Марлина Перкинса Mutual of Omaha’s Wild Kingdom [295], из которой американцы черпали информацию по данной теме.

Программа была великолепной. В ней царствовал Перкинс. Его помощник Джим проделывал страшные трюки со змеями. А страховая компания Mutual of Omaha без сучка без задоринки выдавала рекламу «Львы спариваются раз за разом, день за днем, вот такая же страховка от пожара пригодится и вашему дому».

К несчастью, у Перкинса было весьма неправильное эволюционное мышление. Вот как это выглядело в его программе. Рассвет в саванне, у реки толпится стадо диких животных. На другом берегу трава зеленее, но стадо не решается переправиться, потому что в реке плавают хищные крокодилы. Животные топчутся в нерешительности, но вдруг вперед выходит старый зверь и говорит: «Ради вас, дети мои, я пожертвую собой» – после чего прыгает в воду. И пока крокодилы заняты этим смельчаком, остальное стадо переправляется на другой берег.

С чего бы старому зверю так поступать? Марлин Перкинс с патрицианской уверенностью отвечает: потому что поведение зверей направлено Во Благо Своего Вида.

Ага, поведение эволюционирует за счет сил группового отбора во благо своего вида (группы). С этой идеей выступил в начале 1960-х гг. Веро Копнер Винн-Эдвардс, которого из-за ошибочности его представлений называют теперь Ламарком эволюционной биологии [296] {541}.

Животные не поступают на благо группы. Но как же быть с тем старым зверем? Присмотритесь, и вы увидите, что произошло на самом деле. С чего бы ему лезть на рожон и становиться звездой дня? Он был больным и слабым. «Во благо своего вида!» – угу, конечно, держи карман шире! Этого старика просто столкнули в воду.

С групповым отбором расправились, разобрав и теоретически, и на практике примеры поведения, решительно с ним не согласующиеся. Основную работу проделали два трибуна эволюционной биологии – Джордж Уильямс из Университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук и «оксфордский Билл», как называли Уильяма Дональда Гамильтона {542}. Вот перед нами общественные насекомые, у которых большинство особей – это рабочие, которые не размножаются. Зачем же им ради помощи королеве отказываться от собственного размножения? Конечно, в силу группового отбора. Гамильтон показал, что у эусоциальных насекомых – пчел, муравьев, термитов – особая генетическая система, которая превращает колонию в единый сверхорганизм. Поэтому с таких позиций вопрос «Почему рабочие муравьи отказываются от размножения?» звучит примерно как «Почему не оставляют потомства клетки носа?». Иными словами, общественные насекомые являют собой уникальный тип «группы». Уильямс затем работал над вопросом, как виды с обычной, а не «эусоциальной» генетикой соотносятся с идеей группового отбора. И выяснил, что животные не ведут себя как-либо во благо вида. Они ведут себя таким образом, чтобы как можно большее число копий своих генов передать следующим поколениям [297].

Докинз емко отразил эту эволюционную идею в заголовке своей знаменитой книги «Эгоистичный ген» (The Selfish Gene) [298], именно такими словами и описывается базовая идея социобиологии. Пришло время разобрать ее по кирпичикам.

Чтобы передать как можно больше своих генетических копий, следует максимизировать размножение, и данный путь – самый прямой. Как говорится, курица – это всего лишь средство для яйца произвести новое яйцо. С подобного ракурса поведение тоже выглядит как эпифеномен, средство для передачи генов череде потомков.

Индивидуальный отбор лучше, чем групповой, справляется с объяснением основных элементов поведения. Вот гиена набрасывается на зебру. Что сделает другая зебра, будь она настроена на групповой отбор? Не покинет поля боя и будет стоять насмерть за подругу и остальных членов общества. А если она настроена на индивидуальный лад? Тогда, наоборот, пустится наутек. Зебры точь-в-точь это и делают. А собственно, гиены, которые только что убили зебру, – как они себя поведут? Групповой отбор в действии – гиены спокойно едят по очереди. Индивидуальный отбор в действии – неистово бросаются на тушу, чтобы как можно больше себе отхватить. Именно это и происходит.