Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Такая подсознательная фиксация – прайминг – работает в течение секунд или минут, но способна действовать и дольше, а эффект контрстереотипизации наблюдался по меньшей мере сутки {680}. Прайминг может быть чрезвычайно изощренным и абстрактным. Приведем пример, касающийся разницы электроэнцефалограмм (ЭЭГ), которые наблюдаются в ответ на разглядывание лиц Своих и Чужих. В этом исследовании реакция на лицо «чужой» расы уменьшалась, если тестируемый подсознательно чувствовал, что он приближает к себе человека на фотографии, – например, если тянул джойстик на себя (в противоположность движению от себя).

И наконец, прайминг не одинаково эффективен для разных аспектов размежевания. Оказывается, что проще воздействовать на показатели теплоты, чем компетентности.

А эффекты эти могут быть очень мощными. Выходя за рамки чистой лингвистики, подчеркнем, что «автоматизм» в данном случае не эквивалентен «неизбежности», об этом говорит податливость автоматических ответов (например, реакции миндалины).

Для того чтобы уменьшить степень бессознательных предубеждений, люди прибегают к разным стратегиям. Классическая стратегия состоит в осознании точки зрения другого человека, что стимулирует идентификацию с Чужим. Например, в исследовании, касающемся возрастных предрассудков, участникам эксперимента перед тестом предложили посмотреть на мир с позиции человека старшего поколения: такой метод снизил показатели предрасположенности намного эффективнее, чем простое указание подавлять мысли о возрастных стереотипах. Еще одна эффективная стратегия – сосредоточиться на контрстереотипах. В одном исследовании проводили наблюдение над бессознательными (автоматическими) сексистскими предрассудками: у мужчин подобные предрассудки сглаживались сильнее, когда они представляли себе волевую успешную женщину с положительными качествами, чем когда пытались, согласно инструкции экспериментатора, подавить стереотипный образ. Следующая стратегия – вывести бессознательные предубеждения на сознательный уровень, показать человеку свидетельства его скрытой предрасположенности. Об этих стратегиях мы поговорим подробнее {681}.

В этом разделе разбираются разнообразие дихотомий Свои/Чужие и легкость смены наших приоритетов в отношении этих дихотомий: вместо деления по расам мы без проблем переключаемся на деление по цветам рубашек, а в зависимости от предварительного настраивания на расовое или гендерное размежевание у нас меняется результат математических тестов. При подобных сдвигах от одной категории к другой не обязательно что-то существенно меняется; иногда происходит замена «шила на мыло». Например, если европейским мужчинам показать фотографию азиатки, которая красится перед зеркалом, то бессознательные половые предрассудки проявятся сильнее, а если она будет держать палочки для еды – то на первый план выйдут этнические. Чем переводить человека из одной категории Чужих в другую, гораздо предпочтительнее перевести его из Чужих в Свои, для этого нужно сделать упор на схожие черты Своих и Чужих {682}. И тут на сцену выходит…

В 1950-х гг. психолог Гордон Олпорт предложил гипотезу контакта {683}. В упрощенном изложении она выглядит так: если Мы и Они окажемся вместе (скажем, подростки из двух враждующих наций в летнем лагере), то неприязнь растворится, схожесть станет важнее различий и все превратятся в Мы. Более корректная формулировка: если Мы и Они окажемся вместе, то при очень определенных условиях может получится нечто вроде первого сценария, но есть вероятность, что ничего не выйдет и ситуация ухудшится.

Вот несколько из упомянутых «очень определенных условий»: с каждой стороны – примерно равное количество человек; ко всем относятся подчеркнуто одинаково; контакт длительный и происходит на нейтральной территории; перед людьми поставлена «суперзначимая» задача, которую все решают сообща и решение которой важно для всех (например, в летнем лагере все расчищают заросшее поле, чтобы устроить себе футбольную площадку) {684}.

Этот заголовок возвращает нас к двум моментам, затронутым ранее. Первый: мы склонны воспринимать Чужих как однородное сообщество недалеких людей с устойчивыми негативными характеристиками. Второй: если нам приходится думать о Чужих как об отдельных личностях, то они начинают казаться нам похожими на Своих. Таким образом, индивидуализация служит мощным инструментом для снижения «эссенциалистского» образа мыслей.

Это было продемонстрировало в одном красивом исследовании. Белых респондентов просили заполнить опросник, с помощью которого у них оценивалась степень согласия с расовым неравноправием {685}. Но перед заполнением анкет испытуемых предварительно настраивали одним из двух способов. В первых случае у них подсознательно активировалось эссенциалистское представление о расе как об однородной серой массе: «Ученые установили генетическую основу рас». Другой настрой был антиэссенциалистский: «Ученые установили, что у рас нет генетического фундамента». Первая группа с большей легкостью приняла расовое неравноправие.

Можно предположить, что в условиях жесткой и всепроникающей иерархии размежевание будет более сильным. Необходимость оправдания собственного статуса заставляет верхушку общества награждать нижестоящих стереотипами «высокая теплота / низкая компетентность» (это в лучшем случае) или «низкая теплота / низкая компетентность» (в худшем). Те, кто борется с жизненными тяготами внизу иерархической лестницы, отвечают сильным мира своими типичными представлениями о них, как людях с «низкой теплотой / высокой компетентностью», что является бомбой замедленного действия {686}. Фиске изучила вопрос, что нужно сделать правящей верхушке, воспринимающей подчиненную массу «высоко теплой / низкокомпетентной», чтобы сохранить статус-кво. Власти предержащие ощущают самодовольство по поводу своей доброты и благожелательности, а нижних умиротворяют подачками в виде порций уважения. Это подтверждается данными по 37 странам, где наблюдается сочетание высокого уровня неравенства с типичным высокомерным отношением к тем, кто ниже статусом, как обладающим «высокой теплотой / низкой компетентностью». Джост исследовал это явление обходным манером: он рассмотрел, как известная установка «нет на свете никого, кто имел бы всё» способствует укреплению существующего положения вещей. Взять, например, каноническое «бедный, но счастливый»: бедняки не должны ни о чем заботиться, ни за что не отвечают, они ближе к природе и получают удовольствие от простых, естественных вещей. Или, наоборот, миф о богатых: несчастные, обремененные тяжкими заботами, в вечной тревоге (вспоминаются мрачный скряга Скрудж и доброжелательные, любящие Крэтчиты рядом с ним). Подобные стереотипы прекрасно помогают удерживать все на своих местах. Миф «бедный, но честный» является как раз упомянутой подачкой уважения и тоже служит рационализацией и оправданием существующего положения вещей [378].