Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Должны ли мы удивляться? Чистое бескорыстие видится практически недостижимой целью, если учесть, что самой главной частью мозга, где формируется чувство эмпатии, является ППК; а она эволюционировала, чтобы, наблюдая за чужими неудачами, ее «хозяин» мог обучиться дельным вещам для собственной пользы {871}. Личные выгоды для отзывчивого к чужим горестям человека бесконечны. В плане межличностных отношений это, например, такая: получивший помощь остается в долгу, таким образом, она переходит в разряд реципрокного альтруизма. Не менее выгодно укреплять свою репутацию и получать одобрение общества – вон как знаменитости слетаются в лагеря беженцев, чтобы там сфотографироваться с детьми хоть и голодными, но счастливыми от их звездно-ослепительного присутствия. Еще мы знаем странную версию репутации, сложившуюся в нескольких культурах, которые придумали себе бога-морализатора, отслеживающего человеческое поведение, наказывающего и награждающего по заслугам. Как мы видели в главе 9, подобное появляется, лишь когда количество носителей такой культуры растет и учащаются взаимодействия между незнакомыми людьми – тогда-то и приходится вводить в обиход подобного бога. Вот результат одного недавнего исследования: чем острее человек чувствует, что бог/боги наблюдают за ним и наказывают, тем больше просоциальных действий он совершает по отношению к незнакомцам; и эта зависимость прослеживается в широком спектре религий мира. Так что толика личной выгоды видится даже в искривлении космического пространства в свою сторону. И наверное, самое непостижимое – это чисто внутренняя награда за альтруизм, то приятное тепло, которое ощущается от совершения благого дела, смягчение жалящего чувства вины, ощущение связи с другими, крепнущее чувство, что доброту можно включить в реестр собственных качеств.

Наука смогла уловить эгоистические элементы в эмпатических действиях {872}. Как мы отметили, некоторые личные интересы связаны с самоидентификацией – личностные профили [456]людей свидетельствуют, что чем человек щедрее, тем чаще он сам себя оценивает с позиций собственной щедрости. Что за чем следует – щедрость за оценкой или оценка за щедростью? Трудно сказать, но наиболее склонные к благотворительности люди воспитывались склонными к благотворительности родителями, внушавшими, что благотворительность – это моральный императив (особенно в религиозном контексте).

А как насчет связанного с репутацией эгоистического интереса альтруиста в обществе, где роль благодетеля выглядит достойнее роли потребителя? В главе 10 было подчеркнуто, что люди ведут себя более просоциально, если это отражается на их репутации, а судя по личностным характеристикам, наиболее просоциальные люди больше других зависят от общественного одобрения. В двух уже упомянутых исследованиях, где у людей изучали дофаминергическую активацию в момент благотворительных действий, есть подвох. Как мы помним, испытуемым давали деньги и предлагали оставить их себе или пожертвовать на что-нибудь. Так вот, если эксперимент проводился с нейросканированием, то оказывалось, что акт благотворительности активировал дофаминовую систему «награды» – но в присутствии наблюдателя. А если никто не смотрел, то дофамина выделялось больше, когда испытуемый решал оставить деньги себе.

Наичистейшая, свободная от какой бы то ни было личной выгоды форма благотворительности – когда и даритель, и получатель анонимны. Примерно такими словами подытожил эту ситуацию философ Маймонид еще в XII в. [457]И, судя по приведенным исследованиям с нейросканированием, это, видимо, еще и редчайшая ее форма.

Если в основе благотворительности должны лежать эгоистичные мотивы, то забота о репутации, желание прослыть самым щедрым транжирой на благотворительном аукционе интуитивно кажутся жестокой иронией; на этом фоне мотивация думать о себе как о хорошем человеке смотрится достаточно безобидно. В конце концов, все мы заняты поисками самоощущения и скорее постараемся чувствовать себя добрыми и хорошими, а не жесткими, страшными, которым палец в рот не клади.

А бывают ли вообще ситуации, когда и на самом деле нет никакого элемента эгоизма? Этим вопросом задались авторы одного исследования, опубликованного в Science в 2007 г. {873}Людям (а они, понятно, находились в нейросканере) неожиданно давали деньги, разные суммы. Затем в некоторых случаях часть денег забирали на «налоги» (т. е. говорили, что эта часть будет отдана на нужды продовольственного фонда), а в других – предлагали пожертвовать такую же сумму добровольно. Иными словами, в обоих случаях люди лишались одинаковой части денег на одинаковые «благие» цели, но в первом случае исполнялся вынужденный долг перед обществом, а второй случай был чисто добровольным актом великодушия. И если в альтруизме нет компонентов собственной выгоды, то психологическая картина будет для обоих случаев сходной: оказана помощь тем, кто нуждается в ней, и это самое главное. И чем больше разница между ощущениями в этих двух сценариях, тем больше, стало быть, эгоистический компонент.

Результаты данного исследования оказались сложными и интересными:

а) Чем сильнее активировалась дофаминергическая система при неожиданном получении денег, тем слабее она возбуждалась, когда испытуемых вынуждали отдавать часть денег «на налог» или предлагали сделать добровольное пожертвование. Иными словами, чем больше человек любит деньги, тем ему труднее с ними расстаться. Ничего неожиданного.

б) Чем сильнее активировалась дофаминергическая система при выплате «налога», тем больше человек оказывался склонен к добровольным пожертвованиям. Ясно, что налогообложение никогда не служит личным интересам – у человека забирают деньги. Но при этом нашлись люди, у которых в данных обстоятельствах резко возбуждалась дофаминергическая система: у них, очевидно, пострадавшие личные интересы были более чем скомпенсированы мыслями о помощи нуждающимся. Мы здесь очень близко подошли к теме последней главы о неприятии неравенства и к тем исследованиям, где показана типичная реакция двух незнакомцев, получивших неодинаковую награду. Когда у счастливчика, который получил больше, забирают часть денег, «уравнивая справедливость», у него резко активируется дофаминергическая система. Так что не будем удивляться результатам исследования «налогообложения» – люди радуются, когда можно уменьшить неравенство даже за собственный счет. Авторы вполне обоснованно посчитали данный результат актом отзывчивости, лишенным личных выгод {874}.

в) В обстоятельствах добровольного пожертвования дофаминергическая система активируется больше (а также, судя по личным сообщениям, выше удовлетворение от действий), чем при выплате «налога». То есть в благотворительности присутствует элемент личного интереса – когда человек оказывает помощь на добровольных началах, он радуется этому больше, чем если его заставляют помогать.