Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Что-то очень похожее просматривается в бестселлере нобелевского лауреата по экономике Даниэля Канемана «Думай медленно… Решай быстро». Он переносит анализ преимуществ и недостатков интуиции и логики при принятии решений из области нравственной в сферу экономики.

А вот нейробиолог Сэм Харрис в книге «Ложь» (Lying) утверждает, что все виды обмана скверны: и «вранье из гостеприимства», и ложь во спасение, и обман для оберегания чьих-то чувств, и ложь для, скажем, героического укрытия сбежавшего раба.

Еще раз напомним, что обманывают не только приматы, обман начинается еще с колоний дрожжей. Трюки, похожие на те, что описаны у капуцинов, совершают и умнейшие врановые; кроме того, обманом назвали и поведение ржанок, когда они прикидываются ранеными, чтобы увести хищника от гнезда («Не ешьте малышей! Давайте за мной! Я толстая и мясистая и улететь далеко не могу!»). Похожее поведение наблюдается у копытных и каракатиц.

Тут хочется привести сразу две цитаты. Первую обычно приписывают политику Сэму Рейберну: «Сын, всегда говори правду. Тогда тебе не придется вспоминать, что ты сказал в прошлый раз». Вторая принадлежит швейцарскому философу Иоганну Лафатеру: «Пылкий и торопливый обычно честен; но бойся бесстрастного высокомудрого лицемера».

Патологические лжецы выявляются особым разделом опросника, касающимся психопатологий, или по результатам долговременного успешного вранья. Важно, что исследование включает в себя не только контрольную группу обычных людей, но и группу людей с выраженной психопатологией, не являющихся, однако, при этом патологическими лжецами.

Французские неврологи описывали любопытный случай, который может, вероятно, служить иллюстрацией участия миндалины в процессе вранья. Речь идет о пациенте, у которого случались эпилептические припадки каждый раз, когда ему приходилось кривить душой во время деловых переговоров. У него впоследствии обнаружили опухоль, давившую на миндалину, и, когда опухоль удалили, припадки прекратились (отчет не упоминал, продолжал ли пациент лукавить на работе). Авторы назвали этот случай «синдром Пиноккио».

См. сноску 174. – Прим. ред.

Или, если продолжить мысль, шимпанзе менее склонны к ритуализированному поведению, чем люди.

Они быстрее сдаются, когда требуется решить сложную задачу, испытывают меньше удовольствия (это видно из того, что они реже выбирают себе сладкую водичку).

Определяется она с помощью теста горячей пластины. Мышку сажают на пластину комнатной температуры и начинают потихоньку нагревать ее. Можно точно определить, когда мышь испытывает дискомфорт – она начинает поднимать лапку, тогда ее тут же снимают с пластины. И что нам даст эта температура? Она покажет пороговую величину болевой чувствительности.

По ходу чтения про животных, которые пережили все эти эксперименты, у вас наверняка возникнет чувство эмпатии.

Выражение «сопряжена с» на самом деле несет мало информации. Мне пришлось обойти тот факт, что ППК неоднородна и состоит из нескольких частей; при депрессии одни активируются, а другие тормозятся. Но общая картина возбуждения показывает, что именно дисфункция ППК лежит в основе удушающей, всепроникающей депрессивной тоски.

С очень важной оговоркой: все эти эффекты проявляются в отношении членов группы; когда в поле зрения появляется Чужой, то окситоцин превращает людей в злобных ксенофобов.

Это цитата из статьи Ж. Десети и М. Светловой «Филогенетический и онтогенетический ракурсы изучения эмпатии и их объединение» (Putting together phylogenetic and ontogenetic perspectives on empathy) 2012 г.; в ней описывается эксперимент, в котором изучали эмпатию по отношению к носителям ВИЧ, различая в том числе причины заражения носителя – при использовании общей нестерильной иглы или в результате переливания крови. Амплитуда возбуждения ППК у испытуемых менялась в зависимости от их отношения к путям заражения. – Прим. пер.

YAVIS – young, attractive, verbal, intelligent, successful (or social). – Прим. пер.

В качестве политической лакмусовой бумажки можно использовать вопрос, чью боль вам легче прочувствовать (например, человеческого плода или бродяги). Вот как об этом написал один политолог: «Причисление себя к либералам или консерваторам осмысливается и обретает идеологическую твердость вокруг проблемы [эмпатии по отношению лишь к определенному типу] боли».

Меритократия (от лат . meritus – достойный и греч . κράτος – власть) – власть достойных, когда руководящие посты занимают люди талантливые и способные, а не сливки социальной верхушки. – Прим. пер.

Между моторной корой и мышцами есть еще один перевалочный пункт – спинной мозг, как раз он и занимается непосредственным управлением мышцами тела. Моторная кора – это что-то вроде менеджера среднего звена, который отдает распоряжение поднять руку вверх, а уж его подчиненные – нейроны спинного мозга – разбираются, какие мышцы и с какой силой надо для этого задействовать. Почему именно среднего звена? Потому что над ним тоже полно начальников, например ПМК и ПФК. Это называют иерархической организацией мозга: чем выше стоит начальник, тем больше у него власти, но зато тем меньше он знает о том, что конкретно надо сделать, чтобы исполнилось его поручение, – это уже работа подчиненных. – Прим. науч. ред.

Для тех, кому интересно: это премоторная кора, дополнительная моторная область и первичная сенсомоторная кора.

Рамачандран в своей работе с фантомными ощущениями утверждает, что если человеку выключить все ощущения в руке с помощью местной анестезии, то он будет буквально чувствовать прикосновение к руке другого человека, как прикосновение к своей. Буквально! Зачем нужна анестезия? Без нее рецепторы в руке посылают в мозг сигнал обратной связи о том, что нашу собственную руку при этом никто не трогает, поэтому в обычной ситуации (без анестезии) мы можем различить, когда трогают нашу руку, а когда – руку другого: нам помогают рецепторы. В силу этого Рамачандран считает, что именно зеркальные нейроны, стоящие за всем этим, и стирают границы между людьми; ученый поэтически называет их нейронами Ганди. – Прим. науч. ред.

Вспомним работу Келтнера, в которой он сравнивал богатых и бедных. Угадайте, у кого сердце билось сильнее при виде чужих страданий?