Роберт Сапольски - Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

И еще одно поразительное наблюдение. Хотите увидеть ребенка, который почти наверняка превратится в совершенно несчастного взрослого? Найдите такого, который одновременно и гонитель, и гонимый, который терроризирует слабого в школе, а дома над ним издевается кто-то более сильный {360} 360 J. D. Unenever, “Bullies, Aggressive Victims, and Victims: Are They Distinct Groups?” Aggressive Behav 31 (2005): 153; D. P. Farrington and M. M. Tofi, “Bullying as a Predictor of Offending, Violence and Later Life Outcomes,” Criminal Behaviour and Mental Health 21 (2011): 90; M. Tofi et al., “The Predictive Efficiency of School Bullying Versus Later Offending: A Systematic/ Meta-analytic Review of Longitudinal Studies,” Criminal Behaviour and Mental Health 21 (2011): 80; T. R. Nansel et al., “Cross-National Consistency in the Relationship Between Bullying Behaviors and Psychosocial Adjustment,” Arch Pediatrics & Adolescent Med 158 (2004): 730; J. A. Stein et al., “Adolescent Male Bullies, Victims, and Bully-Victims: A Comparison of Psychosocial and Behavioral Characteristics,” J Pediatric Psych 32 (2007): 273; P. W. Jansen et al., “Prevalence of Bullying and Victimization Among Children in Early Elementary School: Do Family and School Neighbourhood Socioeconomic Status Matter?” BMC Public Health 12 (2012): 494; A. Sourander et al., “What Is the Early Adulthood Outcome of Boys Who Bully or Are Bullied in Childhood? The Finnish ‘From a Boy to a Man’ Study,” Pediatrics 120 (August 2007): 397; A. Sourander et al., “Childhood Bullies and Victims and Their Risk of Criminality in Late Adolescence,” Arch Pediatrics & Adolescent Med 161 (2007): 546; C. Winsper et al., “Involvement in Bullying and Suicide-Related Behavior at 11 Years: A Prospective Birth Cohort Study,” J the Am Academy of Child and Adolescent Psychiatry 51 (2012): 271; F. Elgar et al., “Income Inequality and School Bullying: Multilevel Study of Adolescents in 37 Countries,” J Adolescent Health 45 (2009): 351. . Такие дети с большей вероятностью (чем просто обидчики или жертвы) страдают от душевных расстройств, хуже успевают в школе, слабее адаптируются в обществе. С большей же вероятностью от них можно ожидать использования оружия или нанесения серьезного ущерба. По достижении совершеннолетия риск депрессии, тревожных расстройств, самоубийства у них также выше.

В одном исследовании детям из трех перечисленных категорий предлагалось прочитать разные сценарии травли {361} 361 G. M. Glew et al., “Bullying, Psychosocial Adjustment, and Academic Performance in Elementary School,” Arch Pediatrics & Adolescent Med 159 (2005): 1026. . Жертвы издевательств осуждали травлю и выражали сочувствие. Хулиганы-обидчики тоже порицали травлю, но находили ей логическое обоснование (к примеру, «в этом конкретном случае жертва сама виновата»). А что же жертвы-обидчики? Они говорили, что травля – это нормально. Неудивительно, что последствия для них самые плохие. «Слабак заслуживает травли; поэтому ничего страшного, что я его задираю. А это значит, что я заслуживаю глумления дома. Но я же не заслуживаю, это тот ненавистный родственник ужасен. Тогда, может, и я ужасный, что кого-то третирую. Но я же не ужасный, это они, слабаки, сами заслужили…» Вот такая кошмарная лента Мебиуса [189] Я благодарю еще одну блестящую студентку, Али Маджонкальду, за помощь с этой темой. .

Мы рассмотрели, как на взрослом человеке отразятся разные факторы неблагополучного детства, а также биологические компоненты, обеспечивающие эту связь. И все же зададим ключевой вопрос. Да, жестокое обращение с ребенком увеличивает вероятность получить взрослого-насильника; присутствие при насилии поднимет риск посттравматического расстройства; смерть родителя обозначает более вероятную депрессию в зрелом возрасте. И тем не менее многие, наверное, даже большинство жертв неблагополучия выходят из всех передряг вполне нормально функционирующими взрослыми. Остаются из детства темные углы с монстрами, прячущимися в тенях, но в общем и целом все идет хорошо. Откуда берется жизнестойкость?

Как мы увидим, имеют значение гены и внутриутробная среда. Но вот что самое важное. Давайте вспомним, почему мы объединили разные типы травм в одну категорию. Потому что имеет значение конечный итог – сколько раз ребенка испытывала жизнь и сколько у него каждый раз находилось защитных факторов. Если ребенок подвергся сексуальному насилию или стал свидетелем насилия – его прогнозы на будущее лучше, чем если он пережил и то и другое. Или, скажем, бедность: будущее гораздо светлее у того ребенка, которому досталась хоть и бедная, но крепкая и любящая семья, чем у росшего в семье состоятельной, но разваливающейся, да к тому же в которой и обстановка была желчная. Вполне очевидно, что чем больше разных тягот выпадает на долю ребенка, тем меньше шансов вырасти в счастливого, полноценного взрослого {362} 362 K. Appleyard et al., “When More Is Not Better: The Role of Cumulative Risk in Child Behavior Outcomes,” J Child Psych and Psychiatry 46 (2005): 235. .

Что происходит, когда плохо все – ни матери, ни семьи, почти нет общения со сверстниками, налицо сенсорная и интеллектуальная запущенность, отсутствует нормальное питание? {363} 363 M. Sheridan et al., “Variation in Neural Development as a Result of Exposure to Institutionalization Early in Childhood,” PNAS 109 (2012): 12927; M. Carlson and F. Earis, “Psychological and Neuroendocrinological Sequelae of Early Social Deprivation in Institutionalized Children in Romania,” ANYAS 15 (1997): 419; N. Tottenham, “Human Amygdala Development in the Absence of Species-Expected Caregiving,” Developmental Psychobiology 54 (2012): 598; M. A. Mehta et al., “Amygdala, Hippocampal and Corpus Callosum Size Following Severe Early Institutional Deprivation: The English and Romanian Adoptees Study Pilot,” J Child Psych and Psychiatry 50 (2009): 943; N. Tottenham et al., “Prolonged Institutional Rearing Is Associated with Atypically Large Amygdala Volume and Difficulties in Emotion Regulation,” Developmental Sci 13 (2010): 46; M. M. Loman et al., “The Effect of Early Deprivation on Executive Attention in Middle Childhood,” J Child Psych and Psychiatry 54 (2012): 37; T. Eluvathingal et al., “Abnormal Brain Connectivity in Children After Early Severe Socioemotional Deprivation: A Diffusion Tensor Imaging Study,” Pediatrics 117 (2006): 2093; H. T. Chugani et al., “Local Brain Functional Activity Following Early Deprivation: A Study of Postinstitutionalized Romanian Orphans,” Neuroimage 14 (2001): 1290.

Эта фотография, сделанная в детском приюте в Румынии, иллюстрирует, каким кошмарным может быть детство. В 1980-х гг. румынский диктатор Николае Чаушеску запретил контрацептивы и аборты и потребовал, чтобы женщины рожали минимум по пять детей. Вскоре детские учреждения заполнились тысячами детей всех возрастов, включая младенцев, от которых отказались обнищавшие семьи (многие считали, что сумеют поправить дела и забрать детей) [190] Чудовищная подробность: румынских детей часто забирали из сиротских приютов только по достижении подросткового возраста, т. е. когда они уже могли работать. . Детей «пачками» сдавали в эти переполненные детские дома, а уж там их ждали недоедание и отсутствие элементарной заботы. История вышла наружу, когда в 1989 г. режим Чаушеску был сброшен. Многих детей усыновили на Западе, и внимание международного сообщества заставило румынские власти как-то улучшить условия в детских учреждениях. С тех пор некоторые дети, взятые на воспитание на Запад, вернулись к своим семьям, а те, что остались в приютах, привлекли пристальное внимание исследователей; в основном их изучал Чарльз Нельсон из Гарвардского университета. Достигнув совершеннолетия, эти дети стали именно такими, какими и ожидалось. Низкие умственные показатели и посредственные когнитивные навыки. Проблемы с формированием привязанности, часто на грани аутизма. Море депрессий и тревожных состояний. Чем больше времени они провели в приюте, тем печальнее был прогноз.