Венди Сузуки - Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше

С другой стороны, у меня не было другого способа выяснить, как они отнесутся к моей идее: можно было только спросить об этом. И вот одним воскресным вечером, прежде чем поднять трубку и набрать номер родителей, я долго собиралась с силами. Предполагался не обычный воскресный звонок, а звонок с «Большим вопросом». Обычно когда я звонила родителям, то сначала я разговаривала с мамой, рассказывая ей все свои новости за неделю, а затем она передавала трубку папе, и разговор практически повторялся. Набирая номер, я уже боялась, что струшу и не задам свой вопрос, поэтому я решила вести разговор в как можно более легкомысленном тоне. Я собиралась изложить свою просьбу легко, как любую другую, вроде как: «Эй, мам, что если я буду звонить по понедельникам вместо воскресений?» Именно такую стратегию разговора я выбрала. Ну не говорить же: «Эй, мам, что если мы попробуем одним махом отменить тысячи лет глубоко въевшейся японской культуры и начнем говорить друг другу “Я тебя люблю”?»

Первая часть разговора была такой же, как в любое другое воскресенье. Я спросила маму, как прошла неделя, и рассказала о своих делах. Говорила я особенно возбужденно и жизнерадостно, и где-то в середине разговора произнесла, как будто бросаясь в прорубь:

– Послушай, мам, мне тут пришло в голову, что мы никогда не говорим: «Я тебя люблю» во время телефонных разговоров. Как думаешь, может, нам начать делать это?

Повисла пауза.

По-настоящему долгая пауза.

Я затаила дыхание. Но мама наконец ответила:

– По-моему, отличная идея!

Я судорожно вдохнула и облегченно выдохнула.

Продолжая в том же легкомысленном тоне, я бодро отозвалась:

– Это великолепно!

Мы закончили разговор о том, чем занимались на неделе, и я почувствовала, как в наших голосах нарастает напряжение. Мы были похожи на двух диких кошек, которые осторожно ходят по кругу, не выпуская друг друга из вида. Но почему напряжение? Потому что обе мы понимали: одно дело согласиться сказать «Я тебя люблю», и совсем другое – действительно впервые сказать друг другу «Я тебя люблю».

Но это была моя идея, так что я взяла быка за рога и решительно произнесла:

– О’кеееей! (Иными словами, готовься, мамочка!)

– Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! – произнесла я каким-то мультяшным голосом, пытаясь скрыть неловкость.

Она ответила:

– Я ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! – точно таким же неестественным голосом.

Не буду лгать, это было очень трудно и неловко, но мы это сделали! Слава богу, главное было позади!

Я знала: если мама согласится, то папа согласится тоже. Во время разговора в тот же вечер я спросила разрешении, он сказал «да» и мы озвучили друг другу свои неловкие признания. Исторический вечер «Большого вопроса» завершился.

Закончив разговор, я должна была ощутить гордость и счастье. Так оно и было, но, положив трубку, я первым делом разрыдалась: уж очень нелегко все это далось мне. В тот вечер я впервые в зрелом возрасте сказала родителям о своей любви, и они ответили мне тем же. Тем самым мы навсегда изменили культуру своей семьи. Это было очень трогательно, и мои слезы в основном были слезами радости.

Через неделю я с облегчением заметила, что взаимное признание в любви далось нам с мамой куда легче, чем в первый раз.

Затем наступила папина очередь. Я вдруг подумала, что он может и не вспомнить наш разговор недельной давности, и была готова напомнить ему о договоренности.

Но папа удивил меня.

В тот вечер, и теперь каждое воскресенье во время нашего традиционного телефонного разговора папа первым признается мне в любви. Он запомнил.

Вы должны понять: ведь иногда он не в состоянии вспомнить, приезжала ли я погостить на Рождество или на День Благодарения. Но он никогда не забывает сказать: «Я тебя люблю» в конце телефонного разговора.

Как нейробиолог, я сразу же поняла, почему так случилось. Это прекрасный пример того, как эмоции могут возобладать над памятью. Любовь и гордость, которые отец ощутил неделей раньше, когда его дочь попросила разрешения признаваться ему в любви, – эти эмоции в тот вечер победили слабоумие и позволили ему сформировать новое долговременное воспоминание. Оно не померкло до сих пор. Когда события или информация возбуждают в нас сильные чувства, активируется мозжечковая миндалина. Сегодня мы знаем, что этот отдел мозга необходим для обработки эмоций, он же участвует в обработке воспоминаний в гиппокампе. Это доказывает, насколько сильно на самом деле взаимосвязаны эмоции и познание, или чувства и обучение.

В тот вечер мой отец сумел сформировать у себя новое долговременное воспоминание и победить слабоумие. Да и в моем мозгу память о том телефонном звонке запечатлелась на всю оставшуюся жизнь – можете быть уверены.

То, что мой отец не забывает говорить: «Я люблю тебя» в завершение нашего телефонного разговора, – пример того, как эмоциональный резонанс может усилить воспоминания. Но эмоциональный резонанс, подталкивающий к действию мозжечковую миндалину, – не единственное, что способно простимулировать память. Мое предложение, помимо прочего, было совершенно новым и неожиданным для него (он никогда не слышал от меня ничего подобного), а новизна – еще один ключевой фактор, способный усилить память. От природы наш мозг «настроен» на новизну. Это вопрос безопасности, потому что любые изменения в окружающей обстановке могут угрожать жизни, и нужно очень внимательно следить, не появилось ли в окрестностях чего-нибудь нового. В плане потенциалов действия мозг сильнее всего реагирует на новые раздражители. Поэтому, например, незнакомое лицо вызывает у нас куда более мощный отклик, чем лицо коллеги по работе, которого мы видим каждый день. Кроме того, новая информация легче запоминается.

Но существует еще несколько важных факторов улучшения памяти. Их воздействие на папу я наблюдаю всякий раз, когда открывается футбольный и бейсбольный сезон. Ведь обычно он может рассказать мне, какой футбольный или бейсбольный матч смотрел – особенно если игра выдалась интересной. Так, он сообщил мне, что получил огромное удовольствие, наблюдая, как его любимые «Гиганты Сан-Франциско» выиграли этап первенства США 2014 года и победили команду из Канзас-Сити (я этого не знала и не поленилась проверить!). Он говорил, что матч вышел очень напряженным, и «Гиганты» выиграли в седьмом гейме. Согласитесь, для человека, страдающего деменцией, он совсем неплохо все запомнил! Я объясняю это чудо тем, что папа обожает бейсбол и особенно «Гигантов». За годы у него накопилось множество воспоминаний и ассоциаций, связанных с игрой «Гигантов», – это серьезно облегчает ему запоминание фактов про первенство и все связанные с этим подробности. Уже имеющиеся ассоциации с «Гигантами» обеспечили ему «каркас» для запоминания этого нового (но связанного с прежними) факта: «Гиганты» выиграли первенство США в 2014 году! Мы и раньше знали, что одна из основных функций гиппокампа – помогать устанавливать связи, или ассоциации, между независимыми прежде фактами в памяти. Основная «ассоциативная сеть» хранится в коре мозга. Но когда гиппокамп может привязать новый факт (к примеру, победу «Гигантов» на Первенстве) к существующей уже обширной сети информации про «Гигантов» и бейсбол, мозгу намного проще усвоить и запомнить этот факт. Отчасти именно это позволяет моему папе оставаться собой, хотя его способность формировать новые воспоминания заметно ослабла. У него по-прежнему есть выстроенные в течение жизни прочные информационные сети о вещах, которые он любит, о которых думает и беспокоится: это его семья, гастрономия, Бродвей, бейсбол, футбол и многое другое. Я благодарна судьбе за то, что это свойство памяти позволяет папе сохранять связь с тем, что он больше всего любит.