Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Гэри Ларсон, конечно, не единственный человек, странным образом увековеченный в названии довольно невзрачного вида. Лебеди, бабочки, хищные птицы и орхидеи нуждаются в названиях (и уж, по крайней мере, среди бабочек и орхидей есть тысячи до сих пор безымянных видов), но куда больше существ, которые, как Strigiphilus garylarsoni , прекрасны только в глазах определенных людей. Наша планета кишит тусклыми буроватыми жуками, крошечными осами, почти микроскопическими червями-нематодами и клещами. Одних клещей здесь великое множество: сотни тысяч видов, а может, миллион или больше. Они повсюду: в почве, на растениях, в реках и ручьях, даже у вас на ресницах, – но обычно они размером с пылинку и интересны только акарологам (ученым, которые изучают клещей). Один из таких клещей и был назван в честь Нила Шубина.

Нил Шубин – эволюционный биолог и палеонтолог, наиболее известный двумя вещами: он участвовал в открытии в 2004 г. ископаемой рыбы Tiktaalik roseae и был ведущим документальной телепередачи «Внутренняя рыба» (Your Inner Fish) (основанной на его книге с тем же названием [11]). Тиктаалик – это лопастеперая рыба, жившая в конце девонского периода (375 млн лет назад), у которой были обнаружены признаки, связанные с эволюционным переходом от рыб к первым амфибиям. Опубликованное в 2006 г. описание этого вида произвело фурор в СМИ. Книга Шубина рассказывает историю аналогичного, но более продолжительного перехода: от рыб (и даже более древних предков) к человеку в его современном виде, который читает эту книгу прямо сейчас. Так что Шубин внес вклад и в науку как палеонтолог, и в ее популяризацию как автор и телеведущий. Его заслуги в этих областях привлекли внимание Рэя Фишера, аспиранта, изучавшего группу североамериканских речных клещей из рода Torrenticola . У этих клещей есть крошечные личинки, паразитирующие на мошках, и почти такие же крошечные взрослые особи (менее 1 мм длиной), которые охотятся за добычей в песчаных отложениях на дне быстрых ручьев. Когда Фишер опубликовал свое исследование в 2017 г., он описал 66 новых видов Torrenticola и присвоил им названия, в том числе клещу Нила Шубина: Torrenticola shubini . Он объяснил, что название дано «в честь писателя и палеонтолога Нила Шубина за его усилия по популяризации эволюции человека в своей книге “Внутренняя рыба” (2009) и одноименном телесериале (2014). Как и многие виды, изучаемые Шубином (например, Tiktaalik roseae ), Torrenticola shubini может представлять собой ключевой эволюционный переход» [12].

В отличие от Клейтона, который попросил разрешения у Гэри Ларсона назвать вошь Strigiphilus garylarsoni , Фишер просто опубликовал название, а затем послал Шубину копию статьи – когда название Torrenticola shubini было уже фактически присвоено. На мой взгляд, это несколько рискованный подход, но Шубин был очень доволен своим клещом. Как он сам выразился, «это всего лишь невзрачный мелкий клещ, но это мой клещ. Он, скорее всего, переживет меня, если только род не пересмотрят [13]. Это честь для меня; клещ упоминается в литературе, у него своя собственная жизнь. [Это] прекрасно. Совершенно неважно, назовут в вашу честь новый вид гоминид, вошь или клеща – ведь это значит, что кто-то счел вас и ваш вклад достойными признания» [14] Н. Шубин, телефонный разговор с С. Хёрдом, 22 июня 2018 г. . Карикатурист или биолог могут удостоиться и более формальных почестей, которые часто приносят больше известности, чем название вида в научной статье. Так и произошло с Ларсоном и Шубином: Ларсон, например, получил премию Рубена от Национального общества карикатуристов, а Шубин – премию за популяризацию науки от Национальной академии наук. Конечно, есть еще Пулитцеровская и Нобелевская премии (хотя телефонного звонка от соответствующих комитетов Ларсон с Шубином пока не дождались). Но, по крайней мере, среди биологов (а я отношу к ним и Ларсона) названным в твою честь видом принято дорожить. По словам Питера Коллинсона, ботаника XVIII в., в честь которого Линней назвал род растений Collinsonia , оставить память о себе в латинском названии вида живых существ – значит получить в свое распоряжение «разновидность вечности… длящейся, пока существуют на Земле люди и книги» [15] Цит. по: Kelley 2012:24. .

Так что хотя нам и кажется странным способ увековечить чье-то имя, навсегда прикрепив его ко вше или клещу, но, во всяком случае, это искренний способ выразить уважение и очень приятный для тех, кто этой чести удостаивается и способен ее понять. На свете есть много до сих пор безымянных клещей и вшей, да и других невзрачных существ. И это неплохо. В конце концов, белых медведей и райских птиц на всех не напасешься, но зато у каждого есть надежда получить вид, названный в его честь.

Крупная ящерица, аргентинский черно-белый тегу, Salvator merianae . Черная с белыми пятнами по краю, редкая бабочка из семейства белянок, Catasticta Sibylla . Бражник, Erinnyis merianae . Один из видов пауков-тетрагнатид, Metellina merianae. Г игантский клоп-вонючка, Plisthenes merianae . Орхидейная пчела, Eulaema meriana . Прекрасная уотсония из семейства ирисовых, Watsonia meriana. Карликовая утренняя слава, Meriana spp ., и изумительной красоты цветущие деревья и кустарники из рода мериания, Meriania spp. От южноамериканской ящерицы до повсеместно встречающегося европейского паука и великолепной уотсонии из южноафриканского финбоша – все эти виды объединяет одно: их латинские названия прославляют одну из самых выдающихся и удивительных женщин в истории науки. Они отмечают ее заслуги по-разному, отдавая дань различным сферам ее интересов, достижений и вклада в науку. В каком-то смысле подобное разнообразие говорит о ней даже больше, чем бесконечное перечисление ее заслуг.

Мария Сибилла Мериан родилась во Франкфурте в 1647 г. Жизнь бросала ее из семейной типографии сначала в аскетическую общину, потом в высшее общество, из Германии в Нидерланды, затем в Суринам и обратно. Сочетая способность к тонким ботаническим и энтомологическим наблюдениям с выдающимся мастерством художника, она опубликовала революционные книги, посвященные развитию, метаморфозу и естественной истории бабочек и многих других насекомых. Она прославилась еще при жизни, хотя после смерти от нее отрекутся, почти забудут – и, наконец, вспомнят вновь.

Можно сказать, что у Мериан были все условия, чтобы вступить на путь натуралиста и художника. Она жила в то время, когда кунсткамеры ломились от невиданных диковин, привезенных из многочисленных заморских экспедиций, как исследовательских, так и торговых. Ее отец был издателем и художником, владельцем граверной мастерской, из-под пресса которой выходили богато иллюстрированные труды по естественной истории и географии. После его смерти (будущей художнице и исследовательнице было тогда всего три года) Мериан досталось значительное состояние. Ее отчим, а также и муж были художниками, а в искусстве того времени в значительной степени преобладали изображения природы и натюрморты – с обилием цветов, насекомых и природных диковин. Однако в других отношениях звезды были решительно настроены против нее: она была женщиной и жила в XVII в. В то время интерес к природе со стороны женщин казался в лучшем случае эксцентричностью, в худшем же наводил на подозрения о колдовстве, по крайней мере в некоторых уголках Европы.