Юрий Чайковский - Эволюция как идея

Две его статьи (1928, 1940 гг.) помещены были в самых заметных изданиях и содержат ключевые термины в заглавиях [Боголюбский, 1959].

Характерно, как Любищев поучал И. И. Пузанова, автора хорошей популярной книжки о Ламарке [Пузанов, 1959], кстати, ему не известной. Любищев [2009, с. 264] напомнил про роль монастырей, про Высокое средневековье и пап-меценатов. Однако «забыл» инквизицию и прочее и заключил: «Такого вмешательства в науку, как сейчас мы имеем у нас, в истории человечества вообще не было». Словно не была в дни Галилея разгромлена (на века!) наука Италии.

Не зная, например, ничего о деяниях Петра I, назвал в рукописи 1953 г. его, обратившего крепостное право в рабство, пресекшего всякую инициативу и убившего местное самоуправление, «революционером на троне», чем исказил себе всю ретроспективу России. Точнее см. 4–10 (статья «Горизонт познания»). К чести Любищева: позже он, видимо, узнав больше, данной темы не касался.

Биометрики узнали его раньше, в 1958 г., по его докладу на конференции в Ленинградском университете. О его крамольных взглядах там речи не шло. Еще раньше, с августа 1953 г., Любищев рассылал антилысенковские письма как в органы власти и печати, так и друзьям. Мне о них ничего известно не было.

«…у каждого серьезного ученого должна быть „своя деревня“ — сфера, в которой он наиболее компетентен и которая питает фактами его теоретические построения». Ее «надо буквально исползать, чтобы получить что-нибудь интересное». Так излагает позицию Мейена его душеприказчик И. А. Игнатьев, палеоботаник и историк науки [Игнатьев, 2015, с. 24–25]. У Любищева этой «деревней» были экология насекомых-вредителей и систематика земляных блошек, особенно рода НаШса. В систематике он развернул вовсю свои способности к диагностике трудных видов, к математической статистике и к упорному труду всей жизни, но привлек внимание очень немногих.

Согласно статье [Шорников, 1998], первое научное заседание прошло в день его похорон в Тольятти, в Институте экологии Волжского бассейна АН; второе в феврале 1973 г. в Ленинградском обществе естествоиспытателей (рук. О. М. Калинин), а в Москве лишь в апреле 1974 г., в Комиссии по применению математики в биологии МОИП (секретарь и инициатор Б. С. Шорников). К сожалению, статья изобилует ошибками и молчит об Эволюционном семинаре МОИП.

Речь идет о Ленинградском отделении Архива АН СССР. — Ю. Ч.

Вошла в книгу [Марасов, 2013]. Автор — член Союза писателей России.

Одному Богу известно, каких трудов это стоило. На тех первых Чтениях было всего два докладчика — ученики Любищева Н. Н. Благовещенская и Р. В. Наумов. В 1992–2015 гг. Чтения проводились ежегодно, с изданием сперва тезисов докладов, а с 1998 г. самих докладов. (В 2008 г. на Чтения были представлены текстами 94 доклада.) Заседания велись в Ульяновском Пединституте (с 1995 г. Педуниверситет), где А. А. Любищев работал профессором в 1950–1955 гг.

Напомню идею Г. С. Зусмановского [2007], по которой каждому типу эволюционных идей соотствует свой психотип ученого. См. главу 3.

В частности, соглашался, что генетический поиск эффективен, когда ведется по позициям рефренов [Зусмановский А.Г., 2007, с. 164].

О познавательных моделях шла речь в гл. 2.

На деле же она в эразмовых учениях (о них см. гл. 3) царит: в них достаточно указать «для чего», и свойство считается понятным.

Есть мнение, что формирующие ее макромолекулы белка тубулина участвуют в квантовом «странном действии на расстоянии» [Аль-Халили, Макфадден, 2017, с. 324]. О квантовой неопределенности уже сто лет спорят — материальна она или нет, но для нашей темы важно лишь одно — включение в науку тех явлений, которые материализм «в упор не видит», подозревая в них идеализм.

Статья описывает стереоэффект (объемное кажется плоским и наоборот). Ходила правдоподобная легенда, что Шванвич в 1943 г. использовал этот эффект для маскировки танков, что Сталин был доволен и спросил, чего тот хочет в награду, и что Шванвич, полуживой блокадник, ответил: «Восстановить кафедру энтомологии ЛГУ». Кафедра действительно была удивительным образом восстановлена в 1944 г., сразу по окончании блокады Ленинграда.

В наших терминах лучше сказать: в пространстве эдвантов.

Теория Бертрана Рассела, предвестник нового панпсихизма.

Видимо, тут давняя идея — параллелизм бытия и мышления (4–08, с. 42, 71).

Яркий пример: А. Н. Марасов, один из столпов любищеведения, исследователь сознания и приверженец диалектики, решил (возможно, в ответ на мои упреки) дать образец ее пользы. Для пояснения понятия сознания он привел трехстраничное рассуждение А. Ф. Лосева, ярого диалектика, и вот итог: этот «образец диалектического анализа… напоминает, сколь далеко мы находимся от истинного знания» [Марасов, 2009, с. 107]. Сказано то же самое, что в моих ему упреках, только иными словами. Спора по сути нет.

У Мейена редкие хвалы диалектике, видимо, способ унять властных оппонентов (наир. [Мейен, 2006]). В беседах он, сколько знаю, не прибегал к ней.

«невозможно понять морфогенез, опираясь только на знание соответствующего генома и его молекулярного строения, ибо феноменология имеет свои собственные законы. Естественно это не означает, что известные до сих пор законы природы неверны. Все это означает лишь то, что трудно обнаружить все скрытое в них» [Богатых, 2011, с. 174].Скрыта как раз самоорганизуемость.

«Мысль есть ток электричества по проводам нервов», уверял Томас Гекели, но и он, как обычно у ульраматериалистов, позже пришел к панпсихизму.

Для этого удобны иллюстрации книги [Пайтген, Рихтер, 1993].

Она — константа в космологическом уравнении. В иной модели будет иначе.

На самом деле, у термина много значений, от восторженных до презрительных. У Любищева [1982, с. 114] читаем: «Метафизикой называется система постулатов, касающихся тех особенностей Вселенной, которые находятся за пределами нашего опыта, и она может быть как материалистической, так и идеалистической». У приверженцев метафизики она означает первооснову философии (к чему близки Любищев и Линник), а у противников — всего лишь отрицание диалектики как метода познания.

Эти статьи, никем не цитируемые, любезно прислал мне член любищевского братства С. А. Малявин, ученик А. Н. Марасова. Работы самого Шапошникова по эволюции тлей упоминают часто, но при этом фактором образования новой формы обычно называют естественный отбор, что нелепо: сходный результат В. Б. Сапунов [1983] получил за два (!) поколения.