Крис Стрингер - Остались одни. Единственный вид людей на земле

Какие же социальные преимущества могла давать религиозность нашим предкам? Чтобы проиллюстрировать это, вернемся к шаманам племенных групп, где они выступают посланниками сверхъестественных сил, знахарями, предсказателями будущего, устраняют конфликты и налаживают связь с миром духов и с умершими предками. Шаманы, естественно, получают личную выгоду в обмен на свои мистические способности, но они с успехом способствуют укреплению социальных норм, окорачивая нарушителей, или пророчествуют, указывая племени новое направление жизни. При сравнении нынешних обществ всевозможных типов выявляется определенная зависимость: чем крупнее группа, тем больше ей свойственны боги-морализаторы, небезразличные к нравственности, а это опять же помогает сохранить целостность общества и поддерживает социальные нормы. Кроме того, современные эксперименты показали, что приверженность религии способствует бескорыстию (отсюда следует возможность заработать хорошую репутацию), осуждает дармоедов, поощряет атмосферу доверия.

Судя по данным о погребениях и символических предметах, обряды и культы зародились более 100 тысяч лет назад, но нужно ли именно им отводить заглавную роль в формировании современного человека? Британский антрополог Крис Найт на этот вопрос отвечает утвердительно. Собрав воедино информацию из области антропологии, приматологии, социобиологии и археологии, Найт и его коллеги выдвинули гипотезу, что 100 тысяч лет назад в Африке социальную революцию запустили коллективы женщин. Символическое использование красной охры началось как ответная реакция женщин на накопление стресса – и социального, и родительского, вызванного растущими требованиями к беременности, заботам о детях и снабжению мужчин продуктами. Кроваво-красным пигментом красили себя женщины и во время менструации, но также и в остальное время, чтобы символически объединить группы женщин-родственниц, разделявших менструальное табу. Это была “сексуальная забастовка”, которая прерывалась, только когда мужчины-охотники возвращались с добычей для всей общины. Ритуалы женщин развивались с ориентиром на “сексуальную забастовку”, а мужские культы – на охоту, которая начиналась с нарождением луны, а заканчивалась при полной луне, связывая, таким образом, цикличность регул и лунный цикл, менструальную кровь и кровь животных. Племенные праздничные обряды пиршеств чествовали возвращение удачливых охотников.

Эти идеи кажутся мне весьма оригинальными, и я верю, что поведение человека изменилось коренным образом в эпоху среднего каменного века, а это уже повлекло за собой расселение людей по территории Африки и за ее пределы. Тем не менее я не считаю, что взгляды Найта дают верное объяснение или хотя бы задают верное направление для объяснения первопричины поведенческих изменений. Я пришел к пониманию, что единственного “правильного” ответа на вопрос об истоках нашего поведения просто нет. На сегодняшний день мы видим множественность взаимосвязанных черт современного поведения, начиная от отточенной способности распознавать ход мыслей другого человека, символического мышления, самовыражения с помощью искусства и музыки и до принятия обрядности и религии. Кроме того, мы обладаем сложными механизмами выживания, которые усиливаются благодаря речевой способности, – и это будет нашей следующей темой.

За восемь лет до того, как в долине Неандера в Германии шахтеры нашли странный человеческий скелет, давший имя целой группе древних людей, нечто подобное случилось и на Гибралтаре, однако последствия гибралтарского открытия отразились совсем иначе. На Гибралтаре в 1848 году нашли череп неандертальской женщины, но эту находку, не заинтересовавшись и толком не описав, оставили на полке в музее на пятнадцать лет. Поэтому сегодня мы говорим о неандертальском человеке, Homo neanderthalensis, а не о гибралтарском человеке, Homo calpicus (видовое наименование calpicus происходит от древнего названия Гибралтарской скалы, его использовал в 1863 году палеонтолог Хью Фальконер в письме к Джорджу Баску, но оно никогда не было надлежащим образом опубликовано). Потом гибралтарская окаменелость переехала в Лондон и теперь хранится в стальном сейфе рядом с моим кабинетом. К сожалению, с места ее находки не взяли ничего больше, ни орудий, ни других костей, ни каких-то еще материалов, хотя там точно что-то должно было быть. Поэтому, когда в 1994 году мне представилась возможность поехать на раскопки на Гибралтар с Ником Бартоном из Оксфорда, Клайвом Финлейсоном из Гибралтарского музея и их командой, я очень обрадовался. И хотя на том небольшом скалистом пятачке мы не обнаружили неандертальских останков сверх имевшихся двух черепов, зато нам досталась куча свидетельств о бытовом укладе древнейших европейцев. Тут нашлись и орудия, и кострища, и кухонные остатки, а также нагляднейшее указание, что мы с неандертальцами сходны по одному важному поведенческому признаку: мы с ними использовали и используем морские ресурсы, включающие, в частности, моллюсков и тюленей. Работа на эту тему была опубликована несколько лет назад, с тех пор появились и другие данные, свидетельствующие о сложном поведении неандертальцев и ранних современных людей.

Примерно 300 тысяч лет назад у потомков Homo heidelbergensis – то есть в Африке у Homo sapiens и в Западной Евразии у неандертальцев – начала появляться индустрия среднего палеолита. По всей Африке и Западной Евразии распространились производства, требующие сложных технологических манипуляций. Были изобретены первые составные орудия, то есть такие, которые приделываются или вставляются в рукоятки. Деревянные ручки и черенки практически полностью истлели, но следы приклеивания обнаруживаются на предметах из местонахождений в Европе, Западной Азии и Африке. Африканские склеивающие субстанции часто представляют собой смесь растительной смолы и красной охры – мастера добивались нужных свойств, нагревая смесь или меняя ее влажность и кислотность, что предполагает высокий уровень знаний, умение планировать и обдумывать процесс. Об этих талантах древних людей говорят недавние исследования их орудий труда и современные эксперименты.

Археологи (среди них Кайл Браун и Кёртис Мэрин), работавшие на раскопах мыса Пиннакл-Пойнт в ЮАР, обнаружили, что не могут изготовить орудия, аналогичные по внешнему виду и качеству орудиям из раскопа, хотя материал они использовали тот же самый – местный минерал силькрет. В конце концов археологи догадались, что глянцевитость, темную поверхность и более тонкий скол можно получить, только если орудие на много часов закопать под горящий очаг (то есть выдержать при высокой температуре), а потом оставить медленно остывать. И тогда можно скалывать более тонкие, длинные чешуйки, тем самым добиваясь желаемой формы предмета и остроты его режущего края. Физический анализ материала подтвердил, что древние орудия действительно нагревали. На Пиннакл-Пойнте подобной обработке систематически подвергались многие орудия, так что полученный результат не мог оказаться случайным, как если бы предмет лежал около кострища, устроенного с какой-то другой целью. Искусная подготовка материала обеспечивала не только выигрыш в практичности и внешней изящности орудий, но и, улучшая исходные качества местного материала, расширяла обитателям южноафриканского побережья выбор каменной породы для производства орудий. А ведь это существенно влияет на решение, где поселиться. Так что здесь можно усматривать признак становления способности современного человека формировать свою среду обитания – она-то в основном и позволила адаптироваться к жизни практически в любом месте на планете.